Слон Килиманджаро

Резник Майкл Даймонд

Бутамо провел ночь на горе, дрожа от холода. Утром нашел речку, вошел в воду, попытался поймать руками рыбу. Когда ноги совсем заледенели, вылез на берег, нашел какие-то ягоды, съел, залез на скалу, огляделся. Ни Шунди, ни трех его следопытов-вандеробо.

Хотя преследователи еще не показались, Бутамо знал, что рано или поздно вандеробо найдут его след, который приведет их на склон горы. А нападут они без предупреждения, в этом Бутамо не сомневался. Поэтому он развязал мешок с порохом и зарядил ружье.

А потом, голодный, замерзший, не решающийся спуститься

вниз, двинулся дальше, изо всех сил стараясь скрыть свои следы от тех, кто будет его искать.

Холодный, голодный, с урчащим животом, с режущей болью в правом легком, я поднял голову, чтобы посмотреть, далеко ли до вершины, но треть горы скрывали облака. Я воздел к небу хобот и принюхался в надежде, что уловлю запах Бога.

Но обнаружил лишь запах человека.

Бутамо поднялся на сотню ярдов, чтобы убедиться, что тропа перегорожена громадными валунами, снесенными сюда селевым потоком. Он взял влево, пытаясь обойти их.

Остановился, чтобы смахнуть пыль и пот со лба, и внезапно увидел в шестидесяти ярдах огромного слона, такого большого, что он возвышался над деревьями, с невероятно длинными и тяжелыми бивнями.

Я сумел пересилить боль, застилавшую мне глаза. Он стоял в шестидесяти ярдах от меня, с ржавым ружьем в руках, в одной набедренной повязке.

— Ты — Бог? — спросил я, протянув к нему хобот. — Ты тот, кого я ищу?

Бутамо огляделся: нет ли рядом других слонов, но никого не увидел. Он с восторгом смотрел на бивни слона, понимая, что не решится выстрелить: Шунди и три его вандеробо ловили каждый звук, который мог выдать его присутствие.

С сожалением он видел, как Шунди торговал слоновой костью, и знал, сколько она стоит. Бутамо попятился.

Он не ответил, не подал мне никакого знака. Я понял, что он не Бог, обычный человек.

Боль вернулась, и я уже знал, что живым мне до вершины не дойти. Я мог встретиться с Богом только в одном случае: если Он прямо передо мной, но этот человек стоит между нами.

Бутамо оглядел прогалину. Открытое пространство, спрятаться негде, только среди деревьев на другой стороне. Но он не знал, что ждет его впереди. Вдруг там логово леопарда и его встретит разъяренная самка, решившая, что он хочет убить ее детенышей? Но он не мог просто стоять и смотреть, как на него надвигается слон. Расстояние между ними сократилось на сорок ярдов, и слон не собирался поворачивать. Бутамо закричал и замахал руками в надежде отпугнуть слона.

Человек что-то кричал мне. Я поднял хобот и протрубил ответ Это моя гора, гремел мой голос, и я не остановлюсь, пока не увижу Бога.

Когда их разделяло лишь тридцать ярдов, Бутамо поднял древнее ружье и прицелился. С двадцати ярдов он выстрелил.

Я

почувствовал боль в левом плече, кровь хлынула из раны. Я знал, что через несколько секунд мое сердце остановится, но использовал эти секунды сполна: рванулся вперед, обхватил человека хоботом и швырнул его в дерево, росшее в двадцати футах.

Затем, со вздохом, я завалился на бок. Последний раз взглянул на вершину Килиманджаро, все еще надеясь увидеть Бога и спросить, почему Он так поступил со мной, но вершину по-прежнему закрывали тучи, и я закрыл глаза, внезапно умиротворенный, ибо осознал, что именно этого Он от меня и хотел и через мгновение я с Ним встречусь.

Пять часов спустя Раканья случайно наткнулся на мертвого слона. На прошлой неделе он пас коров на юго-восточном склоне, а когда они спустились вниз, оказалось, что две коровы пропали. Оставив стадо сыновьям, Раканья вернулся на Килиманджаро, чтобы найти коров.

И наткнулся на тушу самого большого в мире слона и тело Бутамо, в котором еще теплилась жизнь.

— Кто ты? — спросил Раканья.

— Воды, — едва шевельнулись губы Бутамо в запекшейся крови.

Раканья дал умирающему воды.

— Кто ты? — вновь спросил он.

— Я тебя не понимаю.

Раканья в третий раз повторил вопрос, перейдя с языка масаи на суахили.

— Я — Бутамо.

— Что ты делаешь на нашей горе?

— Вашей горе? — прошептал Бутамо, явно не понимая, что это означает.

— Бог отдал масаи землю между Кириниягой и Килиманджаро, — объяснил Раканья.

— Я убежал от работорговцев, — выдохнул Бутамо, — но слон, которого я застрелил, убил меня. Пожалуйста, спрячь от них мое тело.

— С какой стати?

— Они отнесут меня в мою деревню, чтобы мои собратья знали, что убежать от Шунди невозможно. Птицы выклюют мои глаза, муравьи обглодают плоть, а гиены сожрут кости. Не дозволяй им сделать все это. Закопай меня или сбрось в глубокое ущелье.

— Какая разница, что произойдет с тобой после смерти, — пожал плечами Раканья. — Мне надо искать пропавших коров. — И он встал, чтобы уйти.

— Подожди! — изо всех оставшихся сил выкрикнул Бутамо.

— Что еще, раб?

— Если ты спрячешь мое тело, я скажу тебе, как разбогатеть.

— Я уже богат, — ответил Раканья. — У меня много коров и коз и уже есть три жены.

— В один день ты сможешь удвоить свое богатство. Раканья присел на корточки рядом с Бутамо.

— Как? — спросил он.

— Человек, который охотится за мной, торгует не только рабами, но и слоновой костью. Если ты продашь ему бивни слона, которого я убил, он заплатит тебе так много серебряных монет, что ты сможешь купить целое стадо.

— Масаи не торгуют слоновой костью, мы не пользуемся монетами белого человека.

— На деньги, которые он заплатит тебе, ты сможешь купить пятьдесят коров.

Раканья подумал о том, что шансы найти двух коров практически нулевые, прикинул, сколько коров потребуют за девушку, на которую он недавно положил глаз, задумчиво посмотрел на слоновью тушу.

— Как зовут работорговца? — спросил он.

— Ты спрячешь мое тело?

Раканья кивнул.

— Спрячу.

— Его зовут Шунди, из племени кавирондо. С ним три следопыта-вандеробо.