Слоны и песок

Болотов Дмитрий

Собственник

Пришел Мась: «Это вообще-то мой стол».

В этой тетради, кажется, ни одной утренней записи.

Дождя так и нет, на редкость сухой август. Прошлый, если перечитывать, отличался ветрами.

Толя сварил

Толя рассказывает, как он трудился в сварочном цеху. Варил решетки из арматуры, а в соседнем цеху, кузнечном, делали для него заготовки, и там был хохмач. И Толя варил очень быстро, чтобы пойти хохмача послушать. Кузнецы говорят: «Иди, вари, сейчас начальство

придет». А Толя им: «Я уже все сварил». Те не верят. Один сходил посмотреть. Толя даже план нарисовал, как у них цеха располагались. И показывает, как он шел, каким маршрутом. А Толя слышит, как он зашел к нему в сварочный, посмотрел и пошел обратно в кузнечный. Идет по коридору и «еб твою мать, дурак! Еб твою мать, дурак! Зачем все сварил? Мы на три дня заготовок наделали – он все сварил! Еб твою мать, дурак!»

Лябзики

У Рильке про полнокровного человека, про которого думали – он румянится.

Хорошее имя Броун – для кого-нибудь непоседливого.

Вот бежит человек: это он торопится или это у него ради спорта?

Пророк сегодня рассказывал, он делал руками так, будто что-то мнет в них, и говорил: «Господь ведь тянет из людей душу» – и становилось наглядно. А потом он сказал: «Лябзики, – Что? – Лябзики, – А что такое „лябзики“? – Ну, мякиш хлебный.»

«Шарики из хлеба,» – подумал я.

Вчера купил толстого Фета. Сегодня читал его в церкви, стыдливо обернув белой бумагой.

Толстой в письме называет Фета толстым добродушным офицером.

Маша дала мне попробовать настоящий горький шоколад. Она его ест, чтобы не раскиснуть.

Часть третья: сожмется

По поводу воды

За ужином между Мизем и Танюшкой разгорелся спор, как правильно разогревать макароны: на масле или на воде. Таня настаивала на воде, и тогда спор по поводу воды: Таня налила воду на холодную сковородку, а Мизь настаивал, чтобы она нагрелась, и вода закипела – как делала бабуля.

Ромик не тратит, Лелика не берут

Марина страдает. Она отдала старшего Даню в семью мужа, и осталась с Леликом. Даню в конце лета подстригли и перевели в другой садик. А Лелика в садик не берут, ему еще нет трех. Так Марина вынуждена была оставлять Лелика дома на целый рабочий день (она устроилась продавцом).

А Сережа снова принимает наркотики. Но она все равно хочет за него замуж, чтобы матушка его, которая тоже этого хочет, купила ей фату. На свадьбе с Толей у нее не было фаты, родители были против, и свадьба была без всего.

Таня поговорила с заведующей, и Лелика взяли в сад. Разговор закончился Таниным: «Вы человек!»

Новые подробности истории с Ромиком: Ромик не тратит своих денег, живут на Настины. Настя получает зарплату – они куда-то идут, а так Ромик сидит дома, мама его кормит, он все время молчит. Мама от этого сама не своя: «Я больше не могу! Когда он уедет?!» Бабушка говорит, что он по-прежнему квасит. Вечером приходит Настя, и они пьют.

Говорю: рюкзак

Человек мычит, ничего не помнит, слова забывает, за спину себе показывает – там рюкзак, а слова не помнит. Я ему говорю: рюкзак. Он кивает: рюкзак! Я ему слово напомнил. Выглядит человек хорошо,

но ничего не помнит.

Бедный ребенок!

Во время венчания девочка мелкая, дочка жениха и невесты: бабушка внесет ее в церковь – она в рев, вынесет – успокоится. А девочка была похожа на казашку (в маму, а папа русский). И так девочку вносили-выносили. Она уже всхлипывать стала, как я в детстве. Бедный ребенок!

От рук белокурых подростков

У Тани сидит Марина. Рассказывает. Ест чечевичный суп.

В Кондопоге война с черными. Первый звонок для всех таких, включая и мою нерусскую внешность. Утром всерьез рассматривал возможность смерти в электричке от рук белокурых подростков. Иногда мне казалось, что я смог бы им что-то объяснить, но посмотрев по TV на лица из Кондопоги – переменил свое мнение.

Ой, Сашка

Танюша ищет, что надеть на награждение. Мизь, глядя в окно: «Ой, как ужасно, какие крыши ржавые». Мама зашла с Сашкой рассказать про Настю Витю Рому Сашку. Сашка заболела нервной болезнью. У Вити на даче злая овчарка покусала Витину подругу на глазах у Сашки. Плюс Ромины припадки. Витя с Настей при ней кричат. Сейчас Сашка пошла в первый класс. Мама пришла за ними в школу послала Кристину за Сашкой. Кристя пошла в буфет, купила сладостей, приходит. Мама: «Кристина, где Сашка? – Ой, Сашка,» – и собирается снова за ней идти. «Нет уж, я сама за ней схожу».

Голос подземный

Обдумывал неудачу с Наташей: не отношений неудачу, а описаний.

В церкви слушал по радио про китайцев, что они живут настоящим, не как индусы, стремящиеся в нирвану – и отсюда чайные церемонии.

У скрещения Мойки с Фонтанкой уровень воды поднялся. У «чижика» голый человек нырял, наверно, за деньгами. Несколько зевак смотрели. Я тоже невольно остановился.

Иду дальше: авария на теплотрассе, разрыта яма и валит пар.

В воскресенье вечером снова вышел гулять. Тимошка болен, так с ним не гулял.

Пошел вдоль Мойки. В самые сумерки. Вода рябится. По речке изредка катера. Приятно ощущается изгиб, усталость от уличной прямизны.

«Площадь Восстанья, Московский вокзал»,Голос в подземном вагоне сказал.Кто-то очнулся.С места восстал и не может понять:Голос подземный раздался опять.Поезд качнулся,и дрогнул вагон.Рельсы его понесли под уклон.Он не вернулся.

Осенняя оса ползет по гранитной плите.

Чернели фигуры

На именинах Вер, Надежд и Любовей я сидел по правую руку от настоятеля. Говорили об именах. Я не говорил, думал. В голове вертелось: «Вера, я вернулся». Но Веры как раз не было, и некуда было в-вернуть.

Славик не знает, кто у него родится. Надеется на девочку.

Сколько раз за день поглядел в окно на лужи?

Шел по мокрой дальней аллее Марсова поля, глянул в сторону вечного огня. Чернели людские фигуры и донесся жареный запах. Так и подумалось: нанизывают сосиски на прутик и жарят в вечном огне.