Шрифт:
Слова любви из замысла и тайны
создали этот дивный Божий мир.
Запретный остров
Старые струны
Были опытны старые струны
В холодке у речной синевы
С той ромашкой, прелестной и юной,
Что
Не в раю, не под дивной смоковницей,
Мне твой голос шептал под луной:
– Я хочу быть вашей любовницей,
Я хочу быть вашей женой.
Мне тогда это было забавно,
Вереницей промчались года,
С этой девочкой, юной и славной,
Мы расстались, увы, навсегда.
И теперь белоснежною горлицей
Ты влетаешь в мой сон голубой:
– Я хочу быть вашей любовницей,
Я мечтаю быть вашей женой.
Налетели осенние ливни,
Разметали красу с тополей,
И слова твоей просьбы наивной
Нынче стали молитвой моей.
Не в раю, не под стройной смоковницей,
Чей-то шепот, как прежде, со мной:
– Я мечтаю быть вашей любовницей,
Я мечтаю стать вашей женой.
Прожил зря или не зря
Я люблю уста желанные,
Чтоб весна – со всех сторон!
Чтоб девчонки были пьяные
И гитарный перезвон.
К черту этих, что с вопросами!
Я люблю, что любят все:
Чтобы звезды под колесами
И – по встречной полосе!
Чтобы губы, губы алые…
Скорость, Господи, спаси…
Чтобы деньги и немалые —
Только спичку поднеси!
Жизнь свою – облей канистрою…
Не догнать и не спасти…
Чтоб залетной тройкой быстрою —
Вдоль по млечному пути.
Русь веселая, раздольная!
Я люблю, чтоб в пол педаль!
Чтоб луна, подруга вольная,
По снегам летела вдаль.
Не поймут сердца усталые
На обочинах шоссе.
Только губы, губы алые…
И – по встречной полосе!
Помнишь юность, помнишь платьице?
Помнишь волю – пей, гуляй!
Солнце по небу покатится,
Хоть ладони подставляй.
Время – тучами несметными…
Прожил зря или не зря?
Над снегами многоцветными
Предпоследняя заря.
Вспыхнут звезды долгожданные,
Я люблю, что любят все:
Чтоб девчонки были пьяные
И по встречной полосе!
Слова любви, любви
За что казнишь, о Боже правый?
Ни звезд, ни ласки, ни пути…
Клубится ночь над переправой,
И ничего нельзя спасти.
Слова любви, любви таинственной
Растают, как мираж, в стране обманной;
Сначала вдруг исчезнет «мой единственный»,
Потом навеки канет «мой желанный».
И в этот горький миг прозренья,
Миг мрака после синевы,
Все мужество и все смиренье
На помощь призовете вы.
О, где же вы, слова любви таинственной?
И только память купиной неопалимой…
– Разбились наши звезды, мой единственный!
Погасло наше солнце, мой любимый!
И чей-то чуткий взгляд участья,
Когда все прошлое – дотла;
И снова хрупкий остров счастья
Кочует в вечном море зла.
Всю ночь летит по шпалам лес безлиственный,
А в сердце слышен голос, голос тайный:
– Ты был когда-то прежде мой единственный,
Теперь прощай навеки, мой случайный!
Донжуанский список
Подходя плотней к пределу,
Мы итожим свой багаж,
Вспоминая то и дело
Донжуанский список наш.
Кто шумливей на насесте?
Кто счастливей под луной?
У кого-то их за двести,
У кого-то ни одной.
Все – и гений, и каналья —
За приманкою числа,
И у Пушкина Наталья
Сто тринадцатой была.
Наших тайн никто не знает,
Тем не менее, всегда
На челе у нас сияет
Эта цифра, как звезда.
Кто поет для нас с эстрады,
Кто сидит за нас в тюрьме —
Всюду цифры, как награды,
Нежно светятся во тьме.
Наша скрытность – не кольчуга,
А дырявый перемет,
Стоит глянуть друг на друга,
Зрячий мигом все поймет.
Кто шумливей на насесте,
Кто счастливей под луной?
У кого их было двести,
Кто ни разу ни одной.
Где отмычки, там и двери;
Из ушей торчит совет,
Но никто из нас не верит
В этот правильный ответ.
Где ж вы, тайные кольчуги
И ночные стремена?
И ножами вольной вьюги
Убиенная весна?
Что открылось в благовесте
За могильной тишиной?
На заклятом лобном месте
Кто счастливей под луной?
Я вам тайны не открою,
Я советов вам не дам,