Слова сияния
Шрифт:
— Да, — прошептал Каладин.
Шаллан кивнула, удержав его взгляд.
— Да. Было бы прекрасно, если бы никто в мире не ведал подобного чувства, Каладин Благословленный Штормом. Я согласна. Целиком и полностью.
Он увидел это в ее глазах. Боль, разочарование. Ужасную пустоту, что скреблась изнутри и пыталась задушить. Она знала. Это сидело там, внутри. Она была сломлена.
Затем Шаллан улыбнулась. О, шторма. Несмотря ни на что, она улыбалась.
Ее улыбка оказалась одной из самых прекрасных вещей, которые
— Как? — спросил Каладин.
Шаллан слегка пожала плечами.
— Помогает, если ты сумасшедший. Пошли. Я все еще полагаю, что мы немного стеснены во времени...
Она заспешила дальше по ущелью. Каладин остался стоять, чувствуя себя опустошенным. И странным образом очистившимся.
Ему снова следовало почувствовать себя идиотом. Он еще раз проделал все то же самое — наговорил ей, насколько простой была ее жизнь, в то время как она столько скрывала внутри. Однако на этот раз он не испытывал подобного чувства. Ему казалось, что он понял. Что-то. Он не знал, что именно. Просто в ущелье стало немного светлее.
«Тьен всегда влиял на меня так же... — подумал Каладин. — Даже в самый темный из дней».
Он простоял так долго, что оборцветы вокруг снова раскрыли свои широкие, похожие на веер, листовидные отростки с прожилками и запестрели всеми оттенками оранжевого, красного и фиолетового. Наконец мостовик побежал за Шаллан, напугав растения, и они захлопнулись.
— Думаю, — сказала она, — нам стоит сосредоточиться на позитивной стороне нашего пребывания в этих ужасных ущельях.
Шаллан посмотрела на него с намеком. Каладин промолчал.
— Давай же, — проговорила она.
— У меня... такое чувство, что лучше не давать вам повод.
— Тогда не удастся позабавиться.
— Что ж, вскоре на нас обрушится наводнение, вызванное сверхштормом.
— И мы сможем сполоснуть нашу одежду, — ухмыльнулась девушка. — Видишь! Позитивный момент.
Каладин фыркнул.
— А, снова тот ворчливо-фыркающий диалект мостовиков, — заметила она.
— Я имел в виду, что если до нас и доберется вода, то хотя бы частично смоет вашу вонь.
— Ха! Почти забавно, но ты не заработал очков. Я уже упоминала, что из нас двоих отличаешься зловонием ты. Повторное использование шуток строго запрещено, нарушителя окунут в сверхшторм.
— Ну, ладно, — ответил Каладин — Хорошо, что мы здесь, внизу, потому что сегодня у меня ночное дежурство. Теперь я его пропущу. Все равно что получить выходной.
— Чтобы пойти поплавать, не меньше!
Он улыбнулся.
— Я, — объявила Шаллан, — рада, что я здесь, внизу, потому что наверху солнце светит слишком ярко, и я бы обгорела, будь я без шляпы. Гораздо лучше находиться в сырых, темных, вонючих, покрытых плесенью, с потенциальной угрозой для жизни глубинах. Никаких солнечных ожогов. Только чудовища.
— Я рад, что я здесь, внизу, потому что,
Шаллан перепрыгнула через лужу и смерила его взглядом.
— У тебя не слишком хорошо получается.
— Прошу прощения. Я имел в виду, что рад находиться здесь, внизу, потому что, когда мы выберемся, все будут считать меня спасшим вас героем.
— Уже лучше. Не считая того факта, что, как мне кажется, это я тебя спасаю.
Каладин взглянул на ее карту.
— Очко в вашу пользу.
— Я, — заметила Шаллан, — рада оказаться здесь, внизу, потому что мне всегда было интересно, как себя чувствует кусок мяса, путешествуя по пищеварительной системе, а ущелья напоминают кишечник.
— Надеюсь, вы несерьезно.
— Что? — Она казалась шокированной. — Конечно нет. Фу.
— На самом деле вы старались чересчур усердно.
— Это помогает мне оставаться сумасшедшей.
Каладин взобрался на большую кучу мусора и предложил руку, чтобы помочь.
— Я счастлив быть здесь, — сказал он, — потому что ущелья напоминают мне о том, как удачно я освободился из армии Садеаса.
— Вот как, — произнесла Шаллан, ступив на вершину кучи рядом с ним.
— Его светлоглазые посылали нас сюда, вниз, собирать имущество павших, — пояснил Каладин, соскальзывая с другой стороны. — И не слишком много платили нам за усилия.
— Трагично.
— Можно сказать, — произнес он, когда она спускалась с кучи, — что мы получали столько, что немудрено было пропасть.
Он усмехнулся ей.
Шаллан вскинула голову.
— Проп'aсть, — повторил мостовик, обведя рукой всю глубину ущелья, в котором они находились. — Понимаете? Проп'aсть-пр'oпасть...
— О, шторма, — ответила Шаллан. — Ты же не думал, что такое действительно будет считаться. Ужасная шутка!
— Я знаю. Сожалею. Моя мать была бы разочарована.
— Ей не нравились игры со словами?
— Нет, она их любила. Просто разозлилась бы, узнай, что я пытаюсь играть в них, когда ее нет рядом, чтобы она могла надо мной посмеяться.
Шаллан улыбнулась, и они продолжили идти бодрым шагом.
— Я рада, что мы здесь внизу, — промолвила она, — потому что теперь Адолин страшно волнуется за меня, так что, когда мы вернемся, он будет в восторге. Возможно, даже позволит мне поцеловать его прилюдно.
Адолин. Точно. У Каладина испортилось настроение.
— Возможно, нам следует остановиться, чтобы я смогла подрисовать карту, — сказала Шаллан, с хмурым видом посмотрев на небо. — И ты сможешь еще немного покричать нашим потенциальным спасителям.
— Полагаю, что так, — ответил Каладин, когда она устроилась поудобнее, чтобы заняться картой. Он сложил руки ковшиком. — Эй, наверху? Кто-нибудь? Мы здесь, внизу, и заняты игрой в скверные каламбуры. Пожалуйста, спасите нас от себя самих!