Слова сияния
Шрифт:
— Он вернется, сэр, — сказал Сигзил Далинару. — Выберется из ущелья прямо здесь. Хорошо бы, если бы мы его встретили. В униформе, с начищенными до блеска копьями.
— Мы дежурим здесь в наше личное время, сэр, — добавил Тефт. — Ни один из нас троих не должен находиться сейчас в каком-то другом месте.
Он покраснел, как только произнес эти слова, и вспомнил, как разговаривал Моаш с начальством.
— Я здесь не для того, чтобы запрещать вам делать то, что вы выбрали, солдат, — ответил Далинар. — Я пришел убедиться, что вы следите за собой. Никаких пропусков приема
— Э-э, есть, сэр, — проговорил Тефт.
Вместо сегодняшнего завтрака он отправился на дежурство к ущельям. Откуда Далинар узнал?
— Удачи, солдат, — попрощался Далинар и отправился дальше, окруженный сопровождающими, явно чтобы проверить батальон, который располагался ближе к восточной стороне лагеря. Солдаты там сновали как крэмлинги после шторма, перетаскивая мешки с припасами и складывая их в бараках. Время отбытия грандиозной экспедиции Далинара на равнины быстро приближалось.
— Сэр, — окликнул Тефт кронпринца. Далинар обернулся, его советники замолкли на полуслове. — Вы нам не верите. Что он вернется, я имею в виду.
— Он мертв, солдат. Но я понимаю, что вам в любом случае нужно находиться здесь.
Кронпринц прикоснулся рукой к плечу — салют мертвым — и продолжил путь.
Что ж, Тефт считал, что не было ничего страшного в том, что Далинар не верил. Только сильнее удивится, когда Каладин вернется.
«Сверхшторм сегодня ночью, — подумал Тефт, снова усаживаясь на камень. — Давай же, парень. Что ты там делаешь?»
Каладин чувствовал себя одним из десяти дураков.
Хотя нет, он чувствовал себя каждым из них. Десять раз идиотом. Но в особенности Эшу, который болтал о том, о чем не имел понятия, перед теми, кто понимал.
Ориентироваться так глубоко в ущельях оказалось тяжело, но обычно он мог определить направление по тому, как отлагался мусор. Вода текла с востока на запад, но откатывалась обратно в противоположном направлении, поэтому те трещины в стенах, в которые туго набился мусор, указывали на запад, а места, где он распределялся более равномерно — по мере оттока воды — означали, что там вода устремлялась на восток.
Инстинкты подсказывали ему, куда двигаться. И они подвели. Не стоило быть таким самоуверенным. Вдали от лагерей потоки воды, судя по всему, вели себя по-другому.
Раздраженный сам на себя, Каладин оставил Шаллан рисовать и прошелся вперед.
— Сил? — позвал он.
Ответа не было.
— Сильфрена! — прокричал он громче.
Вздохнув, Каладин отправился обратно к Шаллан, сидевшей на коленях на покрытой мхом земле. Она явно перестала пытаться спасти свое дорогое платье от пятен и прорех и рисовала что-то в альбоме. Еще одна причина, по которой он чувствовал себя дураком. Нельзя было позволять так себя провоцировать. Он мог сдержаться и не высказывать вслух резкие замечания о других, более раздражающих светлоглазых. Почему он переставал контролировать себя, когда разговаривал с ней?
«Стоит усвоить урок, — подумал Каладин, пока Шаллан рисовала. Ее
Он прислонился спиной к стене ущелья, пристроив копье на сгибе локтя. Сферы, крепко привязанные к древку, сияли у его головы. Каладин сделал неверные выводы на ее счет, о чем девушка не преминула так едко заметить. Не раз и не два. Казалось, будто какая-то его часть безумно желала испытывать к ней неприязнь.
Если бы только он мог найти Сил. Все бы наладилось, если бы только он увидел ее снова и убедился, что с ней все в порядке. Тот крик...
Чтобы отвлечься, Каладин подошел к Шаллан и склонился над ее наброском. Карта больше напоминала рисунок, пугающе похожий на то, что он видел много ночей назад, когда летал над Разрушенными равнинами.
— Это действительно необходимо? — спросил он, пока Шаллан заштриховывала боковые части плато, накладывая тени.
— Да.
— Но...
— Да.
На рисование уходило больше времени, чем ему хотелось бы. Солнце пересекло просвет наверху, исчезнув из вида. Уже миновал полдень. До сверхшторма оставалось семь часов, если прогноз точен, но иногда штормстражи ошибались в вычислениях.
Семь часов.
«Путь вглубь равнин занял примерно столько же», — подумал Каладин. Но они наверняка приблизились к военным лагерям, ведь они шли все утро.
Что ж, подгонять Шаллан было бесполезно. Каладин снова оставил ее, зашагав по ущелью, и стал посматривать вверх, на разлом, сравнивая его форму с наброском девушки. Насколько он видел, его очертания совпадали с картой идеально. Шаллан рисовала по памяти весь их путь, каким он виделся с высоты, учитывая каждую выпуклость и выступ.
— Отец штормов, — прошептал Каладин, побежав обратно. Он знал, что она хорошо рисовала, но это было чем-то абсолютно иным.
Кто же эта женщина?
Когда он вернулся, она по-прежнему рисовала.
— Ваш набросок на удивление точен, — сказал Каладин.
— Возможно... я немного преуменьшила свое мастерство прошлой ночью, — ответила Шаллан. — Я могу очень хорошо запоминать увиденное, хотя, если честно, не осознавала, насколько далеко мы забрались, пока не нарисовала весь путь. У многих плато незнакомые мне очертания. Скорее всего, мы находимся на территории, которую никто никогда не наносил на карту.
Каладин бросил на нее изумленный взгляд.
— Вы помните очертания всех плато на картах?
— Э-э... да.
— Невероятно.
Сидя на коленях и держа перед собой рисунок, Шаллан отбросила назад непослушный локон рыжих волос.
— Может быть, и нет. Здесь что-то очень странное.
— Что?
— Думаю, я где-то ошиблась. — Она поднялась с обеспокоенным видом. — Мне требуется больше информации. Я обойду это плато вокруг.
— Ладно...
Она пошла вперед, по-прежнему сосредоточенная на наброске, едва обращая внимание на то, куда наступала, спотыкаясь о камни и ветки. Каладин без усилий держался поблизости, но не беспокоил ее. Девушка подняла глаза к разлому наверху. Так они обошли вокруг всего основания плато по часовой стрелке.