Слова
Шрифт:
– Что там?
С бесстрастным лицом Феникс заглядывает внутрь и достает бутылку «Джека Дэниелса» вместе с двумя красными стаканчиками.
Воспоминание пронзает меня, точно клинок.
– Тебе нельзя пить, помнишь?
Ведь он пообещал мне, но – вот сюрприз! – солгал.
Выражение его лица становится суровым, будто Феникс знает, о чем я думаю, и это его тревожит.
– Хорошо, что я наполнил бутылку холодным чаем.
Проклятье. Отлично. На этот раз он не соврал.
Я в растерянности наблюдаю, как он подходит к маленькому столу в углу комнаты и наполняет оба стаканчика.
Затем протягивает один мне.
– Что ты делаешь?
Одарив меня озорной улыбкой, Феникс чокается со мной.
– Мы должны сыграть. В память о былых временах.
Я пронзаю Уокера взглядом, от которого меркнет его улыбка.
– Давай не будем.
Какая-то дурацкая игра, в которую мы играли в старших классах, не поможет нам чудесным образом снова стать друзьями.
Конечно, тогда это сработало, но существует огромная разница между тем, чтобы поцеловать девушку и игнорировать ее в течение трех дней… И тем, чтобы сокрушить человека, который влюблен в тебя, ради собственной выгоды.
– Леннон. – Его голос звучит напряженно, но мне все равно.
– Я не буду играть в эту дурацкую игру.
Не обращая внимания на мой протест, он поднимает стаканчик в воздух.
– Я начну. У меня никогда не было комендантского часа.
Серьезно? Прошло уже более четырех лет. Можно было придумать начало и получше.
Несмотря на неприязнь к Фениксу и к этой нелепой игре, я делаю маленький глоток.
– Удивительно, учитывая Чендлера и все остальное.
– Однажды он попытался, но мы оба знаем, что я не следую правилам. – Его понимающий взгляд сродни стреле, пущенной в сердце. – Твой черед.
Ну, если он может повторяться, то и я могу.
– Я никогда не пела на сцене. – Когда он приподнимает бровь, я добавляю: – Перед толпой.
Не так, как он.
Он наблюдает за мной, пока пьет, а потом этот подонок продолжает:
– Меня никогда не обливали свиными помоями на вечеринке.
Фениксу повезло, что этот холодный чай вкусный, иначе бы я уже вылила его ему на голову.
Поднося стакан к губам, я поднимаю указательный палец свободной руки.
– Еще не вечер.
Чем вызываю у него смех.
Но я стремлюсь оборвать его следующим утверждением:
– Я никогда не обманывала на экзамене… или в отношениях с девушкой.
Он глядит на меня с укоризной.
– На экзамене – да. В отношениях – нет. Я же говорил тебе, что не трахал Сабрину той ночью.
– Не имеет значения. – Желая ударить по больному месту, я поднимаю на него взгляд. – Потому что я никогда
Можно с уверенностью заявить, что мой комментарий попадает в яблочко, потому что Феникс выглядит так, будто его ударили по яйцам. Мне даже почти жаль его.
Но, эй. Это он хотел поиграть в игру и пройтись по тропинкам общих воспоминаний. Я ничего не могу поделать с тем, что наш путь вымощен болью, затоплен душевными терзаниями и завален обманом.
В конце концов, Феникс сам выбрал этот путь.
Его ноздри раздуваются на вдохе, и он бросает на меня осуждающий взгляд.
– Я никогда не лгал себе, что просто дружу с кем-то ради секса, в действительности желая большего.
Я порываюсь сделать глоток, но в последнюю секунду намеренно останавливаю себя.
– Тебе известно о лжи все. Не так ли? – Жгучее чувство сжимает мое сердце, словно кулак. Его кулак. – Я никогда не крала ничьи песни.
Феникс тяжело сглатывает, а затем залпом осушает стакан.
Это что-то наиболее близкое к признанию, чего я давно ждала от него.
И на этот раз… Вкус победы сладок.
Я ощущаю удовлетворение, пока не слышу следующие слова:
– Мне никогда не платили за то, чтобы я раздевался.
В его тоне безошибочно чувствуется укор, и я знаю, что это расплата за мой последний ход.
Жаль, что она не сработает, поскольку пить мне не придется.
На лице Феникса отражается искреннее непонимание.
– Тогда что ты делала в «Обсидиане»?
Поставив стакан на стол, я сурово смотрю на Феникса.
– Для этого нам нужно сыграть в «правду или действие».
Он решительно встречает мой взгляд.
– Тогда «правда или действие».
– Отлично. – Я поджимаю губы. – На этот раз я буду первой. Правда или действие?
Существует только один вопрос, на который я жажду получить ответ.
Но Феникс искусно уклоняется от него.
– Действие.
Я прищуриваюсь.
– Хочу, чтобы ты поимел себя.
Сверкнув ехидной ухмылкой, Феникс тянется к молнии на джинсах и идет к моей кровати.
– Я бы предпочел поиметь тебя, но…
– Стой, – кричу я, прежде чем он успевает вытащить член. Мне хочется добиться от него правды, и я не позволю отвлекать себя. – Хочу… – Я оглядываю комнату, пытаясь что-нибудь придумать. И кое-что приходит мне в голову, когда я замечаю на столе его мобильный. – Чтобы ты отправил непристойное сообщение тому, кто звонил тебе последним.
Его лицо светится от удовольствия, когда Феникс проводит взглядом по моему телу.
– Насколько непристойным оно должно быть, Группи?