Слова
Шрифт:
Как бы крепко я ни держалась, мой лучший друг ускользает – с каждым днем все дальше и дальше, – и я ничего не могу с этим поделать.
Каждый вечер, прежде чем закрыть глаза, я молюсь о нескольких мгновениях, когда он вспомнит, что я его дочь.
Но сейчас их так мало.
Сделав пару успокаивающих вдохов, чтобы собраться с мыслями, я складываю одежду в корзину и возвращаюсь наверх, дабы убрать ее в шкаф.
Когда я открываю дверь подвала, мои уши наполняет мрачный мелодичный звук.
Этот
Потому что он исходил из моей души.
Глава 60
Леннон
Я его убью.
С гулко колотящимся сердцем я спешу вверх по лестнице, пока Феникс вытягивает последние ноты, и песня подходит к концу. Не могу поверить, что у этого подонка хватило наглости войти в комнату отца, положить свои грязные пальцы на его пианино и сыграть песню, которую сам же и украл.
Я уже готовлюсь вбежать туда и вышвырнуть его, но то, что я слышу дальше, приковывает меня к месту.
– Это было невероятно, – говорит папа. – Ты сам ее написал?
Мое сердце все еще отбивает бешеный ритм.
– Нет, – тихо произносит Феникс. – Ее написала ваша дочь.
В моей груди разрастаются сожаление и печаль, пока не становятся сокрушительной тяжестью, сдавливающей легкие.
Я никогда не признавалась отцу, что пишу песни. И даже не думала, что мой талант может приблизиться к его дару, будучи уверенной, что он втайне с этим согласится.
А после того, как Феникс украл мою песню, я вообще перестала писать.
Теперь папа никогда не узнает.
Я набираюсь сил, чтобы войти, но их разговор продолжается:
– Это Леннон написала?
– Да. – Феникс тяжело выдыхает. – Она.
Меня охватывает волнение, и я бросаюсь в комнату.
– Папа?
Улыбаясь, он поворачивается ко мне.
– Привет, Мартышка. – Сбитый с толку, он оглядывается по сторонам. – Разве ты не должна быть в Дартмуте?
– У нас каникулы на несколько дней, поэтому я приехала домой.
На пару мгновений он задумывается, а потом говорит:
– Песня, которую ты написала, потрясающая. – Он слегка морщится. – В конце получилось немного вульгарно, но мне понравилось.
Не знаю, смеяться мне или плакать, потому что он снова здесь.
– Спасибо.
– Я горжусь тобой. – Улыбка касается его глаз, когда он встречает мой взгляд. – То есть я всегда тобой горжусь, но это…В тебе есть нечто особенное.
Румянец от смущения расползается по моим щекам.
– Ничего такого.
Феникс встает и отходит от пианино.
– Мне пора ехать на саундчек.
Эмоции бушуют во мне, точно ураган.
Кража моей песни непростительна… Но он только что сделал мне величайший подарок.
– Спасибо, –
Мое сердцебиение учащается, когда он наклоняется и целует меня в лоб.
– Он мне все еще не нравится, – говорит папа после того, как Уокер уходит.
Я наполовину фыркаю, наполовину ворчу.
– Мне он тоже до сих пор не нравится.
Папа раздраженно вздыхает.
– Похоже, он снова пробрался в твою жизнь.
– Только потому, что мы временно работаем вместе. – И тут я понимаю. – Ты знаешь, кто он?
Нахмурившись, он встает с кровати.
– Отец никогда не забудет человека, который разбил сердце его дочери. – Он делает такое лицо, будто чувствует запах чего-то прокисшего. – Но ты была права. У этого сукина сына чертовски хороший голос.
Это точно.
Еще одна улыбка расплывается на его губах, когда отец садится перед пианино.
– Хватит о нем. Я хочу услышать, как ты поешь ту замечательную песню, которую написала.
У меня першит в горле, но я занимаю место рядом с ним на скамейке.
– Феникс поет ее гораздо лучше меня.
И миллионы людей с этим согласятся.
– Позволь мне самому об этом судить.
У меня на языке вертится мысль отказаться, но сей момент подобен падающей звезде. Нет никакой гарантии, что я увижу еще одну, и об этом стоит помнить.
Закрой глаза.
Голос Феникса ведет меня, я опускаю веки, нажимаю на клавиши цвета слоновой кости и начинаю исполнять свою песню.
И не открываю глаза до тех пор, пока не звучит последняя нота.
– Красиво, – шепчет отец. – Настолько, что в этот раз я даже не обратил внимания на ругань.
Я закатываю глаза, и мы обмениваемся улыбками.
Его рука накрывает мою, и он крепко ее сжимает.
– Прости меня, Леннон.
– За что?
Его глаза таят в себе столько печали, что я практически ощущая удар под дых.
– Я знаю, что со мной что-то не так. – Он указывает на свою голову. – Вот здесь.
У меня разрывается сердце. Единственным плюсом во всем этом было то, что он пребывал в блаженном неведении о своей болезни.
На глаза наворачиваются слезы, но я не хочу лгать ему или тратить время, которое у нас есть, на разговоры о деменции, которая и так уже отняла у нас столько всего.
Мне хочется говорить о важных вещах.
– Я люблю тебя, папа.
Наклонившись, он целует меня в щеку.
– Я люблю тебя больше, Мартышка. Никогда не забывай об этом.
Не забуду.
Даже когда он перестанет помнить.
– Ты ведь знаешь, почему я назвал тебя Леннон?
– Потому что ты обожаешь The Beatles, а Джон Леннон – лучший автор песен, который когда-либо существовал.