Слова
Шрифт:
– Я устал, – говорит он. – Думаю, вздремну, пока Кейт не вернулась домой.
Кейт – имя моей мамы. Я помню, как однажды он рассказывал, что вскоре после свадьбы они ненадолго переехали к моей бабушке, дабы накопить денег на первый взнос за этот дом, так что, должно быть, именно туда и привели его сегодняшние воспоминания.
– Хорошо. Я разбужу тебя, когда привезут пиццу. – Наклонившись, я целую его в щеку, чувствуя благодарность за то, что сейчас он считает меня своей мамой, а значит, мои действия не вызовут проблем. – Я люблю тебя.
Очень
– Я тоже тебя люблю. – Я собираюсь уходить, но он берет меня за руку. – Надеюсь, что однажды, когда у меня появятся дети, я стану таким же замечательным родителем, как ты.
Мое сердце раскалывается, и волна печали прокатывается по зазубренным осколкам, словно дорожный каток.
– Ты станешь самым лучшим отцом.
Пару мгновений он обдумывает мои слова, а затем говорит:
– Ты так думаешь?
Я сжимаю его руку.
– Я это знаю.
Только покинув комнату, я даю волю эмоциям и пускаю первую слезу.
Подобно большинству детей, я воспринимала отца как должное. Временами мне казалось, он слишком опекает меня и не знает, что для меня лучше, хотя он и думал обратное.
Но, видит Бог, я бы все отдала, чтобы снова услышать, как он ворчит или дает мне советы. Как уверяет, что гордится мной, хотя я не идеальна и не всегда принимаю правильные решения. Что я и без его наставлений неплохо справляюсь с этой чертовой штукой, именуемой жизнью.
Что все наладится.
Что однажды это перестанет причинять такую боль.
Собравшись с духом, я спускаюсь вниз. И застаю миссис Палму на кухне за мытьем посуды.
– Вы не должны этого делать, – говорю я ей.
Правда, эта женщина и так делает слишком много.
Она отмахивается.
– Посуды совсем немного. К тому же мне стало скучно и захотелось чем-нибудь заняться. – Выключив кран, она смотрит на меня. – Как он?
– В порядке. А вот я, с другой стороны, не очень. – Нахмурившись, я сажусь за стол. – Сегодня я была своей бабушкой, и он выразил надежду, что станет таким же замечательным родителем, как она.
– О милая. – Она сжимает мое плечо, затем садится напротив. – Утешься тем, что это значит – он хотел тебя, и отцовство стало для него важным задолго до твоего появления на свет.
Отчего-то эта женщина всегда знает, что сказать, дабы мне стало легче.
– Да… – Меня прерывает стук в дверь.
– Ждешь гостей?
Вставая из-за стола, я качаю головой.
– Нет.
Я бормочу проклятие в тот момент, когда открываю дверь. Потому что по другую сторону стоит Чендлер Дикки. Снова.
– Двести тысяч.
Я собираюсь захлопнуть дверь перед его лицом, но он втискивает ногу между дверью и рамой.
– Наше первое шоу состоится завтра вечером в Калифорнии, – торопливо выдает он. – Мы сразу же отправимся в путь, так что тебе нужно принять решение в ближайшее время.
Да вашу ж мать. Он что, оглох?
– Мое решение – нет.
На этот раз, захлопнув дверь, я ее запираю.
– Менеджер снова вернулся? –
– Ага. Этот засранец не понимает значения слова «нет». – Я достаю из холодильника бутылки с водой для себя и для нее. – К счастью, тур начинается завтра, так что вскоре он исчезнет с моего горизонта.
Когда она забирает у меня бутылку, на ее лице застывает то же странное выражение, что и прошлой ночью.
– Ох.
Эта женщина практически заменила мне мать и лучшую подругу, поэтому я знаю, когда с ней что-то не так.
– Что случилось?
– Ничего. – Отводя взгляд, она делает маленький глоток воды. – Но просто из любопытства, сколько денег ты бы заработала, не укради Феникс твою песню и получи ты за нее гонорар?
Я долго размышляю над этим вопросом, поскольку нужно учесть немало переменных.
Хотя мой отец написал множество песен, представленных в официальных альбомах, он наиболее известен тем, что за свою карьеру создал два хита. Помню, он как-то сказал, что заработал около трехсот семидесяти пяти тысяч в первый год выхода его первого хита… После уплаты налогов.
Однако он также сказал, что большую часть прибыли зарабатываешь в первый год… Потому что чем старше песня, тем больше она теряет в цене со временем. Кроме того, если трек написан в соавторстве с кем-либо, даже просто строчка или две – как в случае с его вторым хитом, – то придется делить авторские отчисления пополам.
Однако моя песня написана исключительно мной, и Sharp Objects не только обрели популярность благодаря ей, но и были номинированы на чертову «Грэмми».
Мое сердце пронзает острая боль, потому что я знаю: отец гордился бы мной за то, что я добилась чего-то настолько престижного.
И в равной степени был бы опустошен, ведь я оказалась настолько глупа, что позволила Фениксу использовать меня.
Как и предупреждал меня папа.
– По моим подсчетам, только за первый год гонорар составил бы полмиллиона. Минимум.
Но нет способа узнать наверняка. Черт, наверное, я недооцениваю.
Миссис Палма выдыхает.
– Ничего себе.
– Знаю. – Я приподнимаю бровь. – Почему вы спрашиваете?
Она ставит свою бутылку на стол.
– Этот парень, похоже, готов пойти на любые твои условия.
– И?
– Я знаю, что сама мысль о том, чтобы снова связаться с Фениксом, не только пугает, но и кажется абсолютно бессмысленной.
Это она верно подметила.
– Именно.
– Для девушки, которая была до беспамятства влюблена в какого-то паренька из панк-группы и считала его рок-звездой, – продолжает она. – Но ты более не та девушка, Леннон. Ты независимая, сильная, смелая, уверенная в себе молодая женщина. И как бы безумно это ни звучало, я думаю, что для тебя это не только способ победить своих демонов в отношениях с парнем, который тебя обманул… Но и возможность получить часть денег, которые ты по справедливости заслуживаешь.