Словарь для Ники
Шрифт:
Продавщица подтверждает: «Да. Это работа Максимилиана Волошина».
И называет цену. Не фантастически большую, нормальную.
Но у меня в карманах и десятки не наберётся.
Уговариваюсь с продавщицей, что она до вечера, до закрытия магазина, акварель никому не продаст, дождётся, пока я вернусь с деньгами.
Представь себе, мне не удалось ни целиком, ни по частям назанимать в тот день необходимую сумму. Ну, не было тогда у меня хоть сколько-нибудь состоятельных друзей.
Только через два дня, с утра пораньше, я появился в магазине
Так вот, Ника, что я тебе скажу: акварель навсегда осталась в моей памяти, несомненно, более яркой и свежей, чем если бы она привычно висела у меня в комнате.
Иногда мысленно вижу в том незабвенном, божественном пейзаже и себя с Шариком.
АКТЕР.
Он снимался не в моём фильме. Администрация киногруппы поселила меня — сценариста другой картины — в ялтинскую гостиницу, и мы оказались в соседних номерах. Нас, конечно, познакомили.
Он считался самым красивым артистом в Советском Союзе. Молодой, высокий, рослый, он, кроме природной красы, обладал ещё и каким-то природным аристократизмом.
С моей точки зрения, актёр он был посредственный, но в те годы популярность его достигала популярности Гагарина. В качестве главного героя романтических историй он снимался из фильма в фильм. Фотографии с его изображением висели во всех киосках Союзпечати. Полчища женщин преследовали предмет своего поклонения повсюду. А одна, самая настырная, куда бы он ни поехал, каждую ночь будила его междугородным телефонным звонком. Шумно вздыхала в трубке: «Я… Это вся я…» И конец монологу.
Он фантастически много зарабатывал. Но всё казалось мало. Поэтому в паузах между съёмками и пьянством в ресторанах гастролировал по санаториям Крыма с платными выступлениями, завершавшимися показом фрагментов из кинофильма с его участием.
Однажды уговорил меня выступить с ним во всесоюзной здравнице «Артек». Раньше в этом месте отдыха привилегированных детей не бывал. Поэтому согласился из любопытства.
За нами прислали целый автобус, и мы вдвоём прибыли к вечеру в мир белых корпусов, обсаженных кипарисами, клумб, расчерченных дорожек, ведущих к морю мимо бесчисленных стендов с нарисованными пионерами, горнами, всяческими лозунгами, призывающими к учёбе, труду и борьбе за мир.
Выступление состоялось на открытой эстраде. Мальчики и девочки в аккуратной пионерской форме с красными галстуками, рассаженные на длинных скамьях, сначала чинно сидели перед нами, загипнотизированные строгим приглядом вожатых. Но вскоре, пробуждённые моими несколько хулиганскими стихами, очнулись и стали весёлыми детьми.
Затем я представил им знаменитого актёра, встреченного овацией. По накатанной колее он стал рассказывать о своих творческих успехах, нетерпеливо поглядывая на темнеющее небо, в котором показались первые звёздочки. Теперь можно было приступать к показу отрывков из фильмов на висящем сзади экране.
После этого нас попотчевали
Актеру подобное времяпрепровождение было не в новинку, а я поеживался… Не знаю, поймёшь ли ты меня, Ника… Чувствуешь себя подкупленным какой-то страшной системой, которой ты отныне обязан с благодарностью прислуживать.
Я снова подумал об этом через несколько дней, когда воскресным утром был разбужен в своём гостиничном номере грохотом барабанов, взвизгами горнов, топотом сотен ног по ялтинской набережной и остервенелым скандированием.
Вышел на балкон и увидел колонны пионеров марширующих под руководством вожатых.
«Мы собрались здесь, в «Артеке»,
Представители страны,
Чтобы дать отпор проклятым Поджигателям войны!» — орали они свои «речевки», распаляя самих себя.
Кто их погнал в такую рань по улицам мирно спящей Ялты? Зачем? Какого рожна?
«Три–четыре, три–четыре, Знаменосец впереди. Это кто идёт не в ногу? Нам с таким не по пути!»— Страшное дело, — сказал я актёру, появившемуся на соседнем балконе.
— Идиоты! — зевнул он и добавил: — Гитлерюгенд.
Барабаны, горны и вопли удалялись в сторону порта, в прошлое, в мою память.
Несколько десятков лет я не видел этого актёра ни въявь, ни в кино. Поговаривали, что он спился и его стало невозможно приглашать на съёмки.
…Как-то московским метельным утром он вдруг объявился по телефону, попросил о срочной встрече «по важному делу» и тотчас приехал.
Когда я шёл ему открывать, за дверью послышались дробные звуки чечётки. Так он сбивал налипший снег и только потом вошёл в квартиру.
— Вы не на машине? — удивился я.
— Жена давно не даёт садиться за руль, — с подкупающей откровенностью ответил он, сильно постаревший, но все такой же элегантный. — Ведь я алкоголик.
Выяснилось, жена, тоже известная актриса, решила подбить его заняться режиссурой. Супруги выпросили у руководства «Мосфильма» и Министерства культуры разрешение на постановку. Все-таки он был «народный артист».
Теперь он спешно сочинял сценарий фильма, где конечно же должна была играть жена и конечно же он сам в заглавной роли героического спасателя из МЧС.
Мне было предложено стать соавтором в написании этой истории.
Не нужно было соглашаться. Но он так просил о помощи, так унижался, говорил, что для него это последний шанс вернуться в кино… Я согласился. Трижды в неделю с неизменной точностью аристократа — ровно к десяти утра он приезжал трезвый как стёклышко, бодро отбивал чечётку у двери.