Словарь для Ники
Шрифт:
БЕДНОСТЬ.
По своему опыту знаю, она схожа с морозом. Мороз может то усиливаться, то слабеть, но гнёт его ощущаешь постоянно.
Гениальный художник Ван Гог всю жизнь прожил в жесточайшей бедности. При этом многие его картины полны солнечного тепла. Взгляни хотя бы на «Ветвь сирени» или на знаменитые «Подсолнухи».
Даже написанный в один из самых трагических моментов его жизни «Автопортрет с отрезанным ухом» — свидетельство величайшего мужества человека.
В конце концов мороз постоянной
БЕЗДАРНОСТЬ.
Не бывает бездарных людей. Убежден, каждый может проявить себя исключительно талантливым человеком. И стать счастливым. Талант заложен в каждом. У каждого — свой.
Но сколько же вокруг бездарных политиков, проповедников, художников от слова «худо», «певцов» и «певиц»!
Все они в душе глубоко несчастны и всячески стараются это скрыть. Прежде всего от самих себя.
Как часто человек не прислушивается к голосу сердца, а из честолюбия ступает на несвойственный ему путь. Предав свой талант — дар Божий, он становится бездарным.
Подобные люди внешне улыбчивы, приторно любезны и при этом скрытны, злы и мстительны.
Каждую секунду боятся, что их разоблачат. Всплывет, что они занимают не своё место.
А их место остаётся пусто…
БЕРЕГА.
Все мы, так или иначе, обитаем на берегах рек или морей. Даже если наше жилище находится далеко от воды.
Многие позабыли о живом покрове синевы, обнимающем большую часть поверхности земного шара.
Человек с сухопутной психологией обеднён, одномерен. А ведь почти все поселения возникли на берегах рек и морей — водных готовых дорог, которые не нужно ни мостить, ни асфальтировать. Да ещё вместо двигателей дармовая сила течения и ветра, надувающего паруса.
«А в городе река была.
Она зимой и летом полузабытая текла за низким парапетом».
Ранней весной во время ледохода я подростком шёл вдоль берега Москвы–реки, видел, как на кружащихся льдинах проплывают следы чьей-то лыжни, разбросанное сено, поломанная бочка… Свидетельства жизнедеятельности далёких верховьев несло мимо Кремля в сторону Волги.
Быть может, тебе покажется странным, Ника, но именно с тех пор я осознал, что живу на берегу. И стало повеселей. Волнует душу, если с лодки или с борта корабля видишь проплывающие неподалёку края земли.
То эти нависшие над прудом с кувшинками плакучие ивы, то южный обрез Кавказа с его густо поросшими лесом горами, то плавни Днепра с хатками среди высоких камышей, то изрезанные заливами берега материковой Греции, то пролив Екатерины при выходе из Охотского моря в Тихий океан…
Перемещаться в безбрежном пространстве не так волнующе, как в виду берегов.
БЕСПЕЧНЫЙ.
Изредка наблюдая его, немного завидую. Действительно бес–печный. Так сказать, без печки, тёплого угла, уюта.
И всегда весел.
Формально
Ни о чём заранее не заботится.
Его обожают дети. И уж, конечно, женщины.
Сейчас он постарел, живёт в Нью–Йорке, один, в какой-то богадельне. Иногда звонит по телефону.
У меня есть семья: дочка Ника, жена Марина. Своя квартира, своя работа. Казалось бы, это я должен утешать его. Но каждый раз, окончив разговор, чувствую, как лёгкое дуновение беспечности приподнимает над суровой прозой жизни.
БЕССОННИЦА.
Снова, снова маюсь в темноте комнаты. То покуриваю у окна, то захожу в твою комнату поглядеть, как ты спишь, то опять маячу под открытой фрамугой, глядя на окна спящих кварталов. Редко где светит огонёк такого же, как я, бедолаги.
Врачи говорят, с возрастом в организме убывает серотонин–вещество, обеспечивающее нормальный сон.
Может быть. Хотя в своё время, когда я пожаловался на хроническую бессонницу отцу Александру, тот сказал:
— Вместо того чтобы курить и пялиться в окно, приступали бы к работе. Это Бог будит вас, зовёт за стол. Ведь нам отпущено так мало времени…
БИБЛИЯ.
(Ветхий завет). Кажется, последовательно — до конца Ветхий завет я прочёл два раза.
Первый — по настоянию Марии Степановны Волошиной, с большим предубеждением, но и любопытством. Второй — учёно обложившись книжками толкователей.
Теперь читаю выборочно.
Всегда приходится преодолевать порог собственной косности, насильно засаживать себя за это чтение.
Кроме того, между мной и Библией высится невидимая, но трудно прошибаемая стена знакомых людей, которые согласно церковному календарю для спасения души из года в год пережёвывают ветхозаветные наставления. И — не изменяются. Кто пил водку, тот продолжает пьянствовать, кто был скрытен и жаден — продолжает быть таковым, кто ругался с женой — продолжает скандалить.
А ещё сонмы священников, жонглирующих одними и теми же дежурными цитатами.
Не знаю, как Бог не пришёл от всего этого в отчаяние.
Отец Александр говорил, что к Ветхому завету нужен ключ особых знаний. Даже потрудился написать целый трёхтомник в помощь таким олухам, как я.
…Что-то снова толкает снять с полки древнюю книгу, раскрыть её. Всякий раз поражаешься: вот одна из историй, которую ты вроде бы помнишь, понимаешь её скрытый смысл, да ещё растолкованный отцом Александром. И всегда с изумлением ловишь себя на том, что постигаешь нечто неожиданное, новое, крайне важное для тебя именно в данный момент. (Подобный фантастический эффект ещё более характерен для Нового завета — Евангелия).