Словарь современного молодежного жаргона

Грачёв Михаил Александрович

– Что вы об этом знаете? – спросила Мара, снова авторитетным тоном.

– Меня привлек один из ваших коллег, Морено Баррали. За эти годы он консультировался со мной несколько раз.

– Баррали, ну конечно… – приглушенно сказала Ева.

Мужчина снова посмотрел в планшет.

– Посмотрите еще. Листайте картинки, – сказала Раис.

Ноннис повиновался. Его глаза сузились от жестоких изображений.

– Вы замечаете что-нибудь отличное от других убийств?

– Это нурагическое святилище Санта-Виттория в Серри, – сказал себе под нос ученый.

–

Точно, – подтвердила Раис.

– Когда это произошло? – спросил профессор.

– Это не важно, – сказала Ева. – Вы замечаете какие-либо диссонирующие со старыми преступлениями элементы?

Несколько минут Ноннис молча рассматривал фотографии.

– Я так не думаю, – сказал он наконец, возвращая ей планшет.

– Если б мы попросили вас изучить культурные аспекты этого убийства, вы бы это сделали? – спросила Ева.

– Конечно, если я могу быть полезен следствию…

– Можете ли вы потратить около двадцати минут сейчас? – спросила Раис.

– Сейчас? Честно говоря…

– Кажется, эти преступления вдохновлены ритуалами сардинского карнавала, верно?

Профессор посмотрел на Еву и кивнул:

– Да.

– Можете ли вы рассказать нам об этом побольше? – сказала Мара.

Ноннис пожал плечами. Ева заметила, что он носит обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки. Она обошла стол, чтобы сделать вид, что хочет посмотреть в окно; вместо этого присмотрелась к столу профессора. Там были фотографии мальчика и девочки; на одной была изображена вся семья, включая жену.

«Просто хочешь казаться хорошим семьянином или так и есть на самом деле?» – подумала Ева.

– Какую функцию выполняли эти церемонии? – спросила Раис, доставая из сумки блокнот и ручку.

– Ну, функция карнавальных церемоний была очистительной, почти наверняка вытекающей из дионисийских обрядов, плодом прямой эволюции коих они были… Празднества имели терапевтическую цель для общины, которая вслед за жертвоприношением открывала новый смысл жизни.

– Под жертвоприношением вы имеете в виду кровавое жертвоприношение? – спросила Ева.

– Изначально да. Обряды устраивались довольно кроваво. Но это было необходимо, потому что речь шла о жертве на благо общества.

– Мы говорим о сельскохозяйственном мире, не так ли? – спросила Раис.

– Определенно. Ритуал вращался вокруг природы и ее циклов жизни и смерти. Смены времен года и так далее.

– Во имя кого была принесена жертва?

– Об этом можно только догадываться. Как вы, конечно же, знаете, нурагическая цивилизация не оставила нам ничего письменного – по крайней мере, такое пока не найдено, – так что мы можем полагаться только на предположения…

– А если ритуал нарушался? – спросила Мара.

– Некоторые ученые полагают, что протосардинцы, а позднее нурагики следовали монотеистической религии с богом, который имел в себе одновременно и мужское, и женское начало. Однако огромное разнообразие небольших вотивных даров [100] из бронзы и

погребальных предметов различных видов, найденных в колодцах и в окрестностях – некоторые из них в Серри, – свидетельствуют об обычае подношения.

– То есть? – спросила Ева.

100

Вотивные дары – вещи, подносимые божеству как плата за исполнение той или иной просьбы.

– Наивысшим подношением была сама жизнь живого существа, обычно животного. Жертвы совершались в обмен на что-то: исцеление от телесных недугов, искупление земных грехов, вмешательство божества в случае эпидемий и голода… Мотивы были разные.

– А как насчет людей? Их тоже приносили в жертву, да?

– Похоже, да, особенно в крайне сложных для нурагических кланов ситуациях. Чтобы добиться более быстрого и решительного вмешательства божества, козлов, быков и ягнят уже было недостаточно… Бытовало поверье, что можно поблагодарить судьбу, понимаемую как выражение божественной воли, отказом от ключевой фигуры для сообщества, потому что общественное считалось более важным, чем отдельный человек, каким бы иерархическим статусом он ни обладал. Это болезненное лишение приносило искупление в глазах бога или богини.

– Но при чем здесь колодцы?

– Священный колодец – культовое сооружение по преимуществу нурагической цивилизации. Вода воплощала жизнь. Спуск под землю, напротив, представлял собой переход в потусторонний мир.

– Значит, это способ соединиться с божественным, – сказала Мара.

– Точно.

– Кто проводил эти обряды?

– Согласно данным, которыми мы располагаем на данный момент, это были жрицы. Они были обладательницами священных аспектов, связанных, скажем так, с магией.

Мара изогнула бровь. Нонниса это задело. Он сказал:

– Не смотрите на меня так. Магия всегда давала людям инструменты для преодоления критических ситуаций, с которыми невозможно справиться только с помощью человеческой силы. Маг, или в данном случае колдунья, рождается как проекция потребностей в определенном контексте. Это выражение местной культуры. Посредничество мага имеет сильное социальное значение: оно делает сообщество более сплоченным и посредством коллективного ритуала укрепляет доверие к совместной жизни. Оно имеет решающую социологическую функцию.

– Вы оправдываете человеческие жертвоприношения? – намекнула Мара.

– Нет, конечно нет. Я просто помещаю их в контекст эпохи, когда колдунья или жрица играла важную роль духовного и отчасти политического лидера нурагического общества, – взволнованно сказал Ноннис. – Жертвоприношение было актом не только магического свойства, но и политического.

Ева решила, что они достаточно долго кружили вокруг главного, чтобы он почувствовал себя непринужденно: профессор как раз снизил уровень защиты. Она вытащила из кармана джинсов изображение, развернула его, резко швырнула на стол и спросила: