Словарь современного молодежного жаргона
Шрифт:
Дед, завершив маску, утратил силы. Как будто он потратил всю оставшуюся энергию на артефакт и стал уязвимым для мерзкой старости, которая воспользовались этой дырой в его защите.
Великан сел рядом с кроватью, где покоился Бенинью, который в юности был еще выше ростом, чем сейчас его внук; теперь он сморщился и походил на худенького ребенка. Казалось, что-то пожирало его изнутри. Он был укрыт тяжелым толстым одеялом из грубой шерсти, но дрожал.
«Насколько абсурдна жизнь, – подумал Бастьяну. – Говорили, что когда-то он имел тело быка, а посмотреть на него сейчас… Что осталось от этого
– Это ты? – пробормотал дед.
Бастьяну накрыл его руки своими. Кожа была настолько тонкой, что были видны вены и сухожилия. Эти руки идеально символизировали прошлое и будущее Ладу.
– Да, mannoi… Как дела?
– Как у человека, ожидающего смерти.
Бастьяну улыбнулся:
– Ты говорил это и в прошлом году. И в позапрошлом…
– На этот раз все по-другому. И ты это знаешь.
Другие в таких условиях давно дали бы себе умереть. Но не его дед. Эта упрямая привязанность к жизни выражала еще более лихорадочную настойчивость, чем просто бегство от боли: он хотел быть уверенным, что оставит тысячелетние традиции хранителей Богини в надежных руках. Пока у него не было неопровержимой уверенности в этом, он никогда не сдался бы своей кончине.
– Я знаю, – только и сказал Бастьяну.
– Где твой сын?
Внук подумал, нужно ли ему соврать в ответ. Он не сомневался, что, если сделает так, старик заметит. Пришлось сказать правду.
– Он наказан. Он поставил под сомнение мой авторитет, а значит, и твой.
В измученном дыхании старика Бастьяну почувствовал горечь и досаду. Если б в тот момент сын был рядом, он сломал бы ему руку, чтобы заставить его заплатить за страдания Бенинью Ладу. Этот человек вырастил его: для Бастьяну он был божеством во плоти.
– Ты помнишь, как впервые пошел со мной? – спросил старик с улыбкой на лице.
– Конечно, mannoi.
– Сколько тебе было лет?
– Меньше четырнадцати. Ребенок.
– И все же в тебе была стойкость мужчины. Лезвие не дрогнуло ни на миллиметр. И маска танцевала на твоем лице из-за того, что была велика. Сегодняшняя молодежь другая, они слабее. Вот что нас убивает.
– Он будет быстро зреть. Я позабочусь об этом, клянусь.
– Есть только один способ сделать его зрелым, и ты его знаешь.
Бастьяну легонько погладил его по рукам, чтобы успокоить.
– Я знаю, и я сделаю. Клянусь. Отдыхай, чтобы завтра встать пораньше.
Бенинью прохрипел, как будто его внук пошутил. Когда Бастьяну выходил из комнаты, хриплый голос деда заставил его остановиться.
– Бастья, расскажи мне… Напомни, каково это – спускаться туда и смотреть на нее. Ты не представляешь, сколько я бы отдал, чтобы увидеть ее в последний раз.
Бастьяну вернулся, встал на колени на деревянные доски, наклонившись к деду, и попытался рассказать ему о животных ощущениях, которые вызывала близость к Богине. Бенинью, слушая его, улыбался, погрузившись в воспоминания. Он как будто не замечал, что, пока внук говорил, сжимая его руки, обильные слезы омывали его иссохшее лицо.
Глава 69
Проспект Поэтто, Кальяри
Было трудно представить себе утро хуже этого: кто-то выложил прессе все.
С
– Извини, что разбудила тебя, но кто-то саботировал расследование, рассказав все СМИ, – сказала Раис несколькими минутами ранее.
– Что это значит? – недоверчиво ответила Ева.
– Все что угодно, черт возьми… Заткнись. Я пришлю тебе несколько фотографий, чтобы ты сама посмотрела. Потом перезвоню.
Она прислала ей изображение с первой страницы главной газеты острова. «Серийный убийца вернулся, чтобы нанести новый удар. После убийств 1975 и 1986 года в святилище Серри нашли новую жертву. Идет охота».
– Черт… – прошептала Ева, резко проснувшись.
«Долорес Мурджа – жертва, найденная у священного колодца Санта-Виттория-ди-Серри. Девушка, исчезнувшая неделю назад, была убита ночью во время жуткого ритуала».
– Какого хрена…
И еще хуже:
«Над островом нависла тень ритуальных убийств. Создана спецкоманда для выслеживания убийцы, вернувшегося спустя тридцать лет. Полиция бродит во тьме».
В центре страницы выделялось зернистое изображение – любительское, но очень cильное – трупа, окруженного людьми из отдела убийств; оно выглядело как фото с мобильного телефона, но очень эффектно передавало тревогу копов по поводу тела Долорес. Съемка человека, присутствовавшего на месте преступления, в этом не было никаких сомнений. А в то утро в Серри были одни копы.
– Сукины дети… – встревоженно прошептала Ева. Статья не была подписана: это означало, что газета защитила своего корреспондента, использовав законодательство о защите профессиональной тайны и сделав практически невозможным опознание «крота».
Телефон завибрировал. Снова Раис. Она прислала ссылки на сайты газет острова: все трубили об убийстве. Ева знала, что менее чем через час пресс-релиз станет вирусным, пересечет Тирренское море и распространится, как лесной пожар, по всему полуострову вплоть до Виминала [101] , откуда начнется давление на полицию провинции, что сильно усложнит задачу.
101
Виминал – один из семи холмов Древнего Рима, а также обиходное название Министерства внутренних дел, расположенного там в наше время.
– Алло? – сказала она, отвечая напарнице.
– Ты видела это паскудство? Они сослались на нераскрытые преступления.
– Угу. Ты подозреваешь кого-то конкретного?
Мара фыркнула:
– Это действительно мог быть кто угодно… Кальяри – маленький провинциальный городок, здесь никогда ничего не происходит. Крупные убийства случаются каждые восемь или десять лет, к большому сожалению газет. Эта секретная информация, и если ее хорошо продать, ты можешь закрыть кредит на машину и у тебя еще останутся деньги, чтобы свозить семью в отпуск вместе с собакой и купить подарочки жене и любовнице. Ты прекрасно знаешь, какие гроши мы получаем…