Слово и дело. Книга 1. «Царица престрашного зраку»
Шрифт:
Остатками воды, уже загнившей в бочке, Миних ополоснул лицо после бритья. Велел созвать в шатер генералитет. И генералам объявил:
– Читаю вам приказ: «Атака придает солдату бодрость и поселяет в других уважение к атакующему, а пребывание в недействии уменьшает дух в войсках и заставляет их терять надежду к виктории…» Очаков этот мерзкий станем брать штурмом! Промедли мы – и из Бендер подойдет громадная армия визиря, сплошь из янычар жестоких состояща! Решайтесь…
Громыхнула с фасов Очакова пушка; первое ядро разбилось
– Только не умрите без причастия. А вы, принц Антон, – спросил Миних, – не заболеете по праву титула своего?
Принц Брауншвейгский поклонился:
– Мне перед женитьбою страхом болеть не пристало…
Ворота Очакова раскрылись, словно заслоны больших и жарких печек. Густые толпы янычар с ятаганами побежали на русский лагерь. Их встретили казаки саблями, а бомбардиры били из полевых пушек. Усеяв поле трупами, янычары убрались в Очаков, и ворота медленно затворились за ними.
Генерал Кейт снова начал придираться к Миниху:
– Штурм – ладно! Но… где же план Очакова? Отсюда я вижу только стены, на которых выставлены головы казненных христиан. Подобных наблюдений для штурма мало. Кто скажет, господа, как построен Очаков? Сколько пушек? Какая геометрия его фасов?
Миних этого не знал и отпустил генералов от себя.
– Друг мой, – с укоризною сказал ему пастор. – Нельзя же постоянно рассчитывать лишь на удачу в делах военных, как в игре картежной. Генерал Кейт прав, и если там глубокий ров, то… Скажи, чем ты его засыплешь?
– Проклятый Трубецкой! Он не привез фашинник… Где генерал Румянцев со своими банными вениками?
Явился Румянцев и сообщил, что они все веники съели.
– Как съели? – поразился Миних.
– А так, – мрачно отвечал Румянцев. – Взяли и съели. Хлеба-то ведь нет, Трубецкой не привез муки, опять сподличал…
После его ухода Миних набил трубку табаком, сказал:
– Все ясно, падре. Фашин нет. Веников нет.
– Как же солдаты пойдут через ров?
– Пойдут по трупам.
– Но там же… ров.
– Вот они и засыплют его… трупами!
Было жарко. Солнце стояло высоко. Лучи били вниз.
Миних не успел объявить штурма – он начался сам по себе, помимо воли фельдмаршала, и Миних был вынужден, как запоздавший гость, примкнуть к его буйной стихии. Случилось это так…
Еще с ночи послали с лопатами большой отряд солдат и землекопов – для возведения редута. Ночка выпала темная, места вокруг незнакомые, и оттого заблудился отряд в предместьях города. Блуждал он средь садов и кладбищ, ели солдаты какие-то ягоды – не русские. Заборов, разделяющих владения, здесь не было: каждый турок окапывал свою усадьбу канавой. И вот русский отряд мужиков и солдат всю ночь мыкался по этим канавам, словно леший их там водил. А к рассвету закатился под самый глясис
Миних, узнав об этом, велел отряду землекопов под глясисом и оставаться, артиллерию же наказал перетащить в сады.
– Мне нужен пожар, – горячился он. – Пожар в Очакове!
Пожары часто вспыхивали в городе, но гарнизон быстро гасил их. Солдаты измучились, редуты копая. Небо прочеркивали, словно кометы, огненные полосы раскаленных на кострах ядер. Утром удалось пушкарям вызвать в Очакове сильный пожар.
– Горит! – разбудили Миниха. – Здорово полыхает.
– Хорошо. Пусть канониры стреляют прямо в очаг пожара, чтобы турки не смогли его угасить…
Огонь уже охватывал улицы в центре города.
– Боюсь, что турки потушат этот пожар. Дабы этого не случилось, надо всех басурман вытащить на стены… Где Кейт?
Явился Кейт (мрачный). Миних ему рта не дал открыть:
– С двумя полками выступайте под стены крепости.
– Как близко? На ружейный выстрел?
– Да! И старайтесь выманить весь гарнизон на стены…
По раннему холодку безмолвно тронулись полки. Вдали виднелось море, а там – полно кораблей турецких. Кейт приказ исполнил: его солдаты стрельбою выманили турок на вал, а пожары в Очакове сразу стали усиливаться…
– Ну, как там Кейт? – спрашивал Миних.
– Кейт в огне, – отвечали ему. – Он стоит под валом.
– Скачите к нему. Пусть продвинется еще ближе…
Кажется, Миних решил избавиться от своего соперника. Манштейн застал Кейта сидящим на земле за кустом винограда. Генерал-аншеф зажимал пальцами рану на плече. Кровь била сильно, все пальцы Кейта были ярко-лаковыми от крови. А повсюду, в самых невообразимых позах, валялись убитые стрелки… Манштейн сказал:
– Фельдмаршал приказал продвинуться еще дальше.
– Куда дальше? – спросил Кейт. – На тот свет?
Манштейн помчался обратно к шатру ставки. Миних кусал белые от пыли губы. Было ясно, что штурм обречен на бесполезное кровопролитие. Но уже били полковые литавры, зовуще пели гобои и флейты. Ухали ядрами пудовые мортиры. Поспевая за ними, залфировали маленькие пушчонки-близнята… Миних приказал:
– Теперь пусть Кейт выходит из-за редута.
Солдаты с мужеством исполнили первый приказ фельдмаршала, когда их вдруг настиг, коварный и жестокий, второй приказ.
– Немыслимо! – заорал Кейт, стоя среди убитых. – Если нас здесь умерщвляют без отмщения, то… куда же я двинусь теперь из редута? Манштейн, вы же грамотный офицер, так оглянитесь вокруг меня: храбрецы уже лежат труп на трупе…
Повинуясь окрику генерал-аншефа, русские солдаты все же вышли из-за редута. На открытой местности турки стали безжалостно истреблять их пулями. Мортиры осыпали их горстями ржавых гнутых гвоздей, оставлявших в теле болезненные раны… Манштейн возвратился к Миниху со словами: