Слово Императора
Шрифт:
— Где мои вещи? Те, которые я с собой привезла, — не вступая в полемику, уточнила я.
— В гардеробной. Что вам принести?
— Пойдём, покажешь, где тут гардеробная. А что, после обряда обычно совсем всем плохо?
— Ну да. Кровь Первопредка — это не ключевая вода, чем зверь сильнее — тем тяжелее она потом выходит, — пояснила она. — Обычно мужчинам хуже.
Всё, я поняла, мне уже стыдно. Я неблагодарная лентяйка, а Его Величество — воплощение благородства в подлунном мире. Пойду оказывать моральную поддержку и налаживать контакты. Я про семейную жизнь знала мало, но из детства помнила: мама утверждала,
Правда, для начала я быстренько ополоснулась и оделась. По жаре ограничилась штанами, сапогами и рубашкой. Не знаю уж, насколько это прилично выглядит в глазах оборотней, но на мой взгляд — гораздо приличней этих летучих тряпок.
— Уру, у меня к тебе вопрос, — обратилась я к камеристке, прилаживая на боку ножны. — Где сейчас может быть Император?
— Повелитель? — переспросила она, с недоумением наблюдая за моими действиями. — Не знаю, может быть, у себя в кабинете? Ваше Величество, а почему вы так странно одеваетесь? Это такая человеческая мода? У вас такие красивые ноги! Только так не очень прилично ходить. Хотя вам, наверное, можно…
— Показывай, куда идти в кабинет Повелителя, — прервала я поток слов. — Далеко туда?
— Нет, тут рядом, вот здесь налево, только… Ваше Величество, а можно помедленнее? — жалобно попросила она. Я с тоской на неё покосилась, но скорость сбавила. Учитывая, что девочка едва доставала мне до подмышки, а шаг у меня в принципе широкий, ей приходилось почти бежать, чтобы не отставать. Пришлось в обмен на снисхождение стребовать с неё краткую экскурсию с описанием пейзажей и встречных персонажей. Пейзажи радовали глаз сдержанным великолепием, персонажи — любопытством, граничащим с шоком удивлением и откровенным отвращением. Последних я с особенным вниманием брала на заметку.
Встречались многие, почти все — кланялись. В общем, я бы удивилась, если бы меня кто-то не узнал: не те параметры. Мои метр-девяносто-два сантиметра роста, военная выправка и армейский наряд — мягко говоря, выдающаяся внешность.
Императорский кабинет действительно оказался не так чтобы далеко.
— Ваше Величество, только, можно я вас тут подожду? — смущённо попросила меня камеристка.
— Тут — это в коридоре? — озадаченно обернулась я, уже успевшая положить ладонь на кованую дверную ручку.
— Угу. Просто, Повелитель… он очень не любит, когда его отвлекают от работы. Вас-то не тронет, а я очень не хочу попадать под горячую руку, — честно призналась она.
— Ладно, что тебе посреди коридора торчать, можешь идти, обратную дорогу я найду. Как мне в случае необходимости тебя найти?
— Ой, это просто! Следом за вашими покоями, прямо первая дверка, маленькая такая, неприметная; это специальная комната для императорской камеристки. С другой стороны должен обитать камердинер Его Величества, но Повелитель не пользуется его услугами, — сообщила Уру.
— Хорошо, учту, — я кивнула и без стука вошла в приёмную.
— Его Величество занят, — подскочил на своём месте секретарь, бросаясь мне наперерез. Это был довольно молодой оборотень невысокого роста, то есть — значительно ниже меня. И смотрел он на меня, как это часто бывает с помощниками и секретарями больших начальников, с видом оскорблённой невинности и превосходством.
Я
С одной стороны, конечно, я не люблю навзяываться и лезть напролом. Ну, действительно, Император — должность хлопотная, ему может быть совершенно не до меня (и, скорее всего, именно так всё и обстоит). И я бы, скорее всего, развернулась и ушла, если бы не одно обстоятельство.
Вид секретаря, его поведение и его отношение. Если я сейчас уйду, я признаю право этого типа мне хамить, а за ним — и всех желающих, до кого дойдут известия об этой сцене. А он ведь действительно хамил: не поздоровался, не извинился, чуть только хватать за руки не начал.
Проигрывать первый и самый важный бой — не лучшее начало кампании.
— Шаг в сторону, — тихо процедила я, окинув парня взглядом «что за говорящее дерьмо?». Он несколько сдулся, стушевался, задёргался, но — не ушёл.
— Ваше Величество, Повелитель действительно очень занят, не велели никого пускать, — заблеял он. С этого надо было начинать, а сейчас было уже поздно.
— Шаг в сторону, — уже с угрозой, но всё так же тихо повторила я. И тон, и взгляды были давно отработаны и действовали безотказно. Даже на тех, кто лично не был со мной знаком. — Или мне тебя отодвинуть? — ласково уточнила я, поглаживая рукоять клинка.
— Ваше Величество, Повелитель меня убьёт, — проблеял оборотень, по стенке отступая к столу.
Если бы у меня был повод не доверять Императору, я бы решила, что у него там по меньшей мере любовница, и хорошо если одна.
— Возможно. А я — с гарантией и прямо сейчас, — усмехнулась я.
Всё-таки, эта их физиология и чутьё — удобная штука. Никакого упрямства, никакого недоверия. Он ведь чует, что я не постесняюсь пустить оружие в ход, и боится уже заранее. Взгляды, мимика, жесты и уверенность в себе — и реакция совершенно однозначная. Даже проще, чем с людьми; наши ещё могут упереться рогом и стоять на своём до последнего, не веря в серьёзность намерений оппонента. А так… годы армейской практики, видимо, окажутся лучшим подспорьем из возможных в выживании среди мохнатых.
Секретарь освободил дверной проём, с тоской глядя на меня. Я же вежливо постучала и, дождавшись разрешения войти, шагнула внутрь.
Император Руамар Шаар-Рулла-ан, Империя Руш, замок Варуш
Меня разбудил сладковато-гнилостный, гадкий запах боли. Не острой и терпкой, как от свежей раны, а той самой навязчивой, выматывающей, тошнотворной, когда рана воспаляется и начинается гангрена.
Моё собственное состояние этому запаху полностью отвечало. Мышцы ломило, во рту было сухо как в Жёлтых горах, да ещё совершенно пустая по ощущениям голова немилосердно трещала. По совокупности симптомов походило на тяжёлое похмелье. Теперь я точно понимал основную причину, по которой наши браки заключаются один раз и на всю жизнь: повторно проходить через такое добровольно — дураков нет. Состояние отягчалось ещё и тем, что я весьма смутно помнил, что происходило после собственно обряда. Какими-то урывками улицы, коридоры, залы замка, отдельные лица, а потом — бездонный чёрный провал, из которого по ощущениям тянуло затхлостью и запёкшейся кровью, как из старой темницы или пыточной.