Слово Императора
Шрифт:
Агара, столица Империи Руш, располагается на прибрежных скалах. Замок Варуш, «Сердце Руша», представляет собой подлинный шедевр фортификации: он занимает отдельно стоящий скалистый утёс, врастает стенами в его тело и с берегом связан единственным мостом. Место для его постройки было выбрано более чем удачно: вокруг довольно мелко, скалы, а на достаточно небольшой глубине под камнями залегает внушительного размера линза пресной воды. Рубить колодец в скале в те годы, когда замок строился, наверное, было то ещё развлечение, но зато Варуш даже осаждать было бесполезно. За четырнадцать веков
Как это обычно и бывает, стратегически выгодное расположение было крайне неудобным для жизни, потому что до собственно города и святилища под ним добираться отсюда было довольно долго. Но в те времена Руш был довольно небольшим государством, да ещё удачно располагался возле моря, и это не давало покоя соседям. Правда, оборотни оказались упорней, сплочённей (что не удивительно при живом-то Владыке) и сильнее, и постепенно отвоевали себе для жизни очень обширные пространства, позволяющие гордо именоваться Империей.
Прикинув, стоит или нет брать с собой Александру, я решил для начала встретиться со старшей жрицей наедине. Насколько я помнил нашу единственную встречу перед моим отъездом из Агары, Арида уже тогда была не вполне вменяема, а что с ней стало за без малого три десятка лет — только Первопредку и известно. После этого я наносил ей всего один короткий визит, причём не для беседы по душам, а чтобы в приказном порядке заставить изменить собственное решение и всё-таки провести обряд для моего друга и его избранницы.
В общем, после такой «истории отношений» я разумно предполагал, что старуха воспользуется возможностью мелочно отомстить, наговорив гадостей. Вряд ли Императрицу шокирует безумная старуха, но я здорово сомневался, что сдержусь, если та начнёт бездумно молоть языком.
Вернувшись с границы в Варуш, я очень быстро понял, что хорошего отношения окружающие не оценят; это, наверное, спасло мне жизнь. Так что фамильярность и стиль общения, к которому привык за военные годы, я оставил только для самых близких, в ком был уверен как в себе.
Наверное, показательно, что брата я к «близким» не причислял.
Среди дня в святилище всегда пусто и тихо. Все обрядовые действия производятся либо на рассвете, либо на закате, а приходить по своим делам к Первопредку лучше ночью.
Охрана осталась снаружи, а я отправился на поиски старшей жрицы. Впрочем, долго искать не пришлось; она, кажется, всё время, не занятое исполнением собственных прямых обязанностей, проводила в одном месте и даже, наверное, в одной позе.
Обстановка покоев старухи отличалась редчайшим аскетизмом: низкий лежак, пустой грубый стол и тяжёлое деревянное кресло, в котором хозяйка и обнаружилась. Здесь царил почти непроглядный чернильный мрак, — мох рос только на потолке, и его было очень немного, — и очертания предметов скорее угадывались, чем виделись. Поэтому местоположение жрицы я определил скорее по запаху.
От неё пахло пылью, немощью и смертью. Смерть вообще пропитала здесь всё, она много лет караулила за плечом старухи и, наверное, даже она уже устала ждать.
— Сам пришёл, — проговорила Арида с удовлетворением в голосе. — Садись, Владыка, говорить будем.
— Спасибо,
— Воля твоя. Что ж ты один пришёл? — уточнила жрица.
— А с кем должен был? — всё-таки не удержался я, хотя об ответе догадывался.
— Ну, ты же про наследника пришёл спрашивать. Или сам рожать собрался? — смех старухи был больше похож на скрежет.
— А ты что, в процессе зачатия поучаствовать собиралась?
— Где уж мне, — хихикнула она. — Спрашивай, Владыка, чего хотел, — неожиданно миролюбиво велела она.
— Появление детей в смешанном браке. От чего это зависит? И что нужно для этого сделать?
— Котята, — тихо вздохнула женщина. — Хорошие котята… Хорошее будет поколение, не чета прежним, — пробормотала она. — Наконец-то придёт новая!
— Кто — новая? — терпеливо уточнил я, понимая, что слова жрицы не являлись ответом на мой вопрос, а отражали какие-то собственные её мысли.
— Новая жрица. Наконец-то, свобода, — ещё один едва слышный вздох. — Уже идёт. Я чувствую её запах, её тепло. Скоро уже! Что такое месяцы для полувекового ожидания, да, Владыка? Первопредок не любит пустого своеволия, но любит хорошую шутку. Я её прогнала, а она принесёт мне свободу. Моя упрямая тень! А ты, Владыка, не мучь себя. Ты волю праотца знаешь и вершишь, и всё правильно. Кровь Первопредка не пролита, и всё верно идёт. А котята… Дикий виноград сам растёт, сам родит, сам бродит; ему солнце срок устанавливает. Всё правильно будет.
— Новой старшей жрицей будет дочь Зары? — ошарашенно уточнил я.
— Смешно, правда? — без намёка на улыбку проговорила она. — Первопредок был сердит на меня за твоего деда. Он не вмешивается в нашу жизнь напрямую, но… учит. Я только недавно окончательно поняла, что была слепа пол жизни, а не после ухода зверя. И когда я это поняла, появилась она, новая, — неожиданно внятно и связно объяснила жрица.
— А дед-то причём?
— Арур решил, что Владыка не нужен оборотням, что хватит Императора. Решил, что знает всё лучше Первопредка. Это тоже был урок, урок твоему роду, Шаар-ан. Спросишь, почему старуха разговорилась? — усмехнулась она. — Мы не увидимся больше, Владыка. А тебе стоило это услышать, чтобы не наворотить дел. Чти Первопредка, мальчик. И котят расти правильно!
Императрица Александра Шаар-ан
Известие о предстоящем вскоре отъезде застало меня врасплох. Я уже настолько втянулась в установившийся режим дня, поглощённая усвоением новых сведений, что о внешнем мире не вспоминала. За полторы декады я только отправила несколько писем домой, отцу и брату, и этим моё общение с реальностью за пределами замка ограничилось.
В письмах я старалась не вдаваться в лишние подробности: сомневалась, что они не попадут в чужие руки, а выворачивать душу перед бесстрастными дешифровщиками и экспертами не хотелось. Но при этом всё-таки попыталась донести до родных мысль о том, что у меня всё хорошо, оборотни не обижают, муж ведёт себя на удивление прилично, и вообще меня, кажется, всё устраивает.