Слово о флоте Российском
Шрифт:
Василия же в том малом судне принесло к некому малому острову, на который остров вышед, нача горько плакати о своем несчастии, и призвал господа бога на помощь, и с той печали на том острове уснул крепким сном. И в то время приста некий муж, старый рыболов, и видев человека спяща в драгом одеянии и пришед, возбуди его. И виде Василий, паде на ноги его, плача и рыдая. Оный же муж его вопроси о приключившемся, како на сей остров заиде и которого государства. Василий же все ему подробно сказал. Слышав же, оный муж рече:
— Не плачь, брате, молися господу богу, бог все помотает, может тя и помиловать, и будешь в прежней своей славе. Аще хощеши
Василий же нача просити, чтоб во Флоренское государство его отвезти, и старый муж, посадив его в свое судно, в три дни во Флоренское государство его поставил. Василий же велие ему воздаде благодарение и вниде во Флоренское государство. И выпросился у некоторой старухи в богадельню, на которую дрова сек, и воду носил, и плетнем ее хижину оплел. А оная богадельня была на пути близ кирки, в которую король хаживал. И видев короля и королеву весьма печальных и спрашивал у старухи, чего ради король и королева в великой печали: она же ему говорит:
— Уже три года и слуху нет — пропала королевна и послан для искания ее адмирал по разным государствам, который еще и поныне не бывал.
Тогда уразуме Василий, что еще его прекрасной королевны Ираклии нет.
По прошествии же трех месяцев, как Василий во Флоренцию приде, прибыл Флоренский адмирал и с прекрасною королевною Ираклиею на пристань и начаша из пушек палить и в барабаны бить и во всякие игры играть. Тогда уведал король Флоренский, что адмирал его дочь, прекрасную королевну Ираклию, привез; тотчас и с королевою своею на пристань поехал и, увидевши дочь свою, от радости нача горька плакати; а королевна с печали насилу вышла и ни о чем не говорит, лицом помрачена. Видевше отец ее и мать начата горько плакаты и говорить:
— Государыня наша, любезная дщерь, прекрасная королевна! Или ты недомогаешь, что ты видом очень печальна?
Она же воздохнув жалостно и нача плакати и рекла:
— Государь мой батюшко и государыня матушка, ныне я вижу вас, токмо мало порадовалась сердцем своим от печали своей, которая в сердце мое вселилась, не могу отбыть.
И поехавши во дворец король, и королевна весьма была печальна и в черном платье.
Потом адмирал объявил королю:
— Я королевну взял приступом.
И просил адмирал королевского величества, что она обещана отдать в жены, в чем и король свое королевское слово не преминет. И как утро в день наста, к законному браку совсем уготовился и пришед к кирке; а прекрасную королевну повеле убирати в драгоценное платье королевское. И адмирал поехал со всем убранством к кирке.
И король прииде к королевне Ираклии и рече:
— Возлюбленная моя дщерь, прекрасная королевна Ираклия! Изволь убираться, время к законному браку.
Слышав же королевна от отца своего горько стала плакати и паде на ноги его и рече:
— Милостивый мой государь батюшко, прошу вашей государской и родительской милости, пожалуй не отдавай меня в жену сему адмиралу.
— Чтоб тебя не отдать, я не хощу пороль свой оставить; изволь убираться и ехать до кирки.
И видев королевна, что уже никак у отца не отговориться, залилась слезами и, воздохнувши, рече:
— На что мне убираться, когда у меня единого нет: ежели б у меня едино было, то бы и веселилась.
Слышав же отец ее и мать начата дивитися и ее вопрошати:
— Повеждь нам, милейшая наша дщерь, прекрасная королевна Ираклия.
Королевна же в велико-и своей печали не отвеща, и поиде во уготованную палату, и вышла, и
Ах, дражайшая, всего света милейшая, как ты пребываешь,
А своего милейшего друга в свете жива зрити не чаешь!
Воспомяии, драгая, како возмог тебя от морских
разбойнических рук свободити,
А сеи злы губители повеле во глубину морскую меня утопити!
Ах, прекрасный цвет, из очей моих нынче угасаешь,
Меня единого в сей печали во гроб вселяешь.
Или ты прежнюю любовь забываешь,
А сему злому губителю супругою быть желаешь.
Точию сей мой пороль объявляю
И моей дражайшей воспеваю:
Аще и во отечестве своем у матери пребыти;
Прошу верные мои к вам услуги не забыти!
Слышав же королевна играюща на арфе и поюща к ней арию тотчас повеле карете стати и разумела, что ее верный друг Василий жив, повеле спросити: кто играет? Паж прпиде и поведе, яко некий кавалер играет. Королевна же из кареты тотчас сама встала и желала видеть, кто играет. И как увидела, что милый ее друг Василий Иванович, и пришед ухвати его, нача горько плакати и во уста целовати. И взяла его за руку и посадила в карету и повеле поворотить и ехать во дворец. Видев же сие министры и начата зело дивитися, что такое несчастие, всем превеликое подивление. И как приехали во дворец, тогда королевна Василия взяла за руку, повела российского матроса Василия ко отцу своему и матери и рече:
— Государь мой батюшко и государыня матушка, чего не чаяла до смерти своей видеть, сие во очию мою ныне явилось!
И нача им подробно о всем предъявлять, како он ее избавил от разбойников, и как сам в Цесарии был назван от цесаря братом родным, и как ее адмирал увез из Цесарии и его бил, в море повеле бросити, и цесарских министров и драбантов били, — «за которое извольте ожидать от цесаря вскоре силы за продерзость оного нашего адмирала». Слышав то король и королева и приидоша в великий ужас; и вси кавалеры стали говорить, чтоб Флоренцы быть не разоренной. Тотчас послал каморгера и велел арестовать адмирала; каморгер арестовал. Королевна же тогда просия красотою, яко солнце нсодеянное; черное сняла и в драгоценное платье убралась и бысть в великом веселии.
По прошествии трех дней прибыл из Цесарии генерал цесарский Флегонт с войском цесарским к Флоренскому государству и приказал беспрестанно бить из пушек и в барабаны; а сам генерал Флегонт взяв присланный лист от цесаря и поехал к королю Флоренскому; и как приехал, то объявил королю, чтоб приказал адмирала своего, который был в Цесарии и, брата цесарева Василия зазвав к себе на корабли с генералами и министры цесарскими, великое ученил непотребство, повеле в море побросать и прекрасную королевну увез, которая была избавлена от разбойников оным цесарским братом Василием, — и за оные его адмирадовы непотребства чтоб пред войском цесарским учинить тиранственное мучение, с живого кожу снять. Король же Флоренский рече генералу цесарскому Флегонту, что Василий Иванович жив и в его королевстве, и взем его за руку. Видев же Флегонт Василия и королевну, яко своему цесарю, поклон отдал и вельми тому порадовался. Василий же повеле адмирала пред войском цесарским вы-весть и с живого кожу снять, а генералу цесарскому король Флоренский и Василий даша великие дары и всему войску цесарскому жалованье.