Слово Оберона
Шрифт:
Договориться с Чумой!
Моих ноздрей снова коснулся запах. Тот самый, который мучил меня всю дорогу к тронному залу. Я догадалась, чем это пахнет.
Горло пересохло, поэтому я не сразу смогла заговорить. Я отступила на шаг, потом ещё на шаг. Мутноватые глаза Принца-чумы глядели не отрываясь. Я себя не обманывала: ему хватило бы одного движения, чтобы дотронуться до меня.
— Ты… иди ты… пошёл ты…
Я так и не решилась договорить до конца. Впрочем, Принц-чума сам уже догадался, куда именно я его посылаю. Он улыбнулся с сожалением и раскинул руки, собираясь
— Н-на!
Меня накрыло будто хрустящим полиэтиленом. Я подумала было, что именно так человек чувствует прикосновение Принца-чумы, и облилась холодным потом, но визг, от которого лопались уши, вопли и топот разбегавшейся толпы заставили меня открыть глаза.
Принц-чума был рядом. За полупрозрачной стенкой, похожей на плёнку, которой накрывают парники. И он бился в эту плёнку, пытаясь прорваться ко мне. Плёнка хрустела, но пока держала.
— Беги! Беги!
Меня схватили за руку и поволокли прочь из зала. И это был не Принц-чума. Это был взъерошенный, бледный Максимилиан. Он оттащил меня к стене, и вовремя: нас чуть не затоптала обезумевшая от страха толпа.
— Я его задержал… Минуты на две…
— Так это ты сделал?!
— Я… всё-таки некромант, — он улыбнулся с угасающей гордостью. — Только он всё равно сильнее. Где Уйма? Нам надо уходить за Печать, здесь ни тебе, ни мне больше не жить.
— Уйма! — закричала я, но в стонах и воплях обезумевших людей меня в двух шагах нельзя было расслышать. Тогда я вскинула посох и ударила сигнальным лучом в потолок.
Посыпалась пыль и каменная крошка. Я ударила ещё. Максимилиан закашлялся. В дверном проёме, подёрнутом пылью, как туманом, вдруг возник огромный силуэт людоеда. За ним я разглядела Принца-саламандру и чуть не засмеялась от облегчения.
Уйма обхватил меня лапищами, так что я чуть не задохнулась:
— Он коснулся тебя?!
— Нет. Максимилиан…
— Бежим! — завопил некромант. — За Печать!
— Погодите… Тут Принц-пленник и Принц-деспот!
— Что?! — Уйма разинул рот.
— Если их не затоптали, — пробормотал Максимилиан себе под нос. — Один слепой, один парализованный, с ними нам не уйти далеко!
— Мы должны, Макс, — прохрипела я.
— Дура! Дура! — в глазах его — и нормальном, и оплывшем — загорелась прежняя злость. — Идиотка! Зачем я старался! Он сейчас придёт!
Не слушая его, я повернулась и кинулась туда, где остались братья-враги.
— Лена, это ты?
Принц-пленник стоял, вжавшись в стену. Рогожка с парализованным врагом лежала у его ног.
— Я.
— Что происходит? Чума…
— Он здесь! — взвизгнул Максимилиан. — Он за нами гонится! Он…
Порыв ветра. Порыв отвратительного запаха. Тёмная тень возникла в конце коридора. Одно движение — и она стала ближе шагов на десять.
— Стой!
Я вскинула посох, но Максимилиан оказался быстрее. С кончиков его длинных гибких пальцев сорвались будто кусочки серого теста, хлюп! — и они растеклись плёночкой между нами и надвигающейся бедой. Бабах! — я не успела удержаться, мой посох разразился молнией, прорвал дыру
— И-и-и!
Максимилиан заругался так страшно, что я даже понять его не смогла. И ещё раз взмахнул пальцами. Новая плёнка возникла в нескольких шагах от нас, Принц-чума вломился в неё всем телом, но плёнка выдержала.
Уйма забросил на плечо парализованного Принца-деспота. Я схватила за руку слепого Принца-пленника и кинулась за людоедом. Принц-саламандра побежал за мной, а позади всех нёсся Максимилиан. Он бежал и ругался, ругался и бежал, и скоро его брань превратилась для меня в монотонную музыку, вроде барабанного бумканья, задающего ритм гребцам на галере. Иногда некромант оборачивался и залеплял коридоры за нашей спиной новыми полотнищами защитной плёнки.
— Уйма! Ты знаешь, где выход?
Людоед обернулся. Я услышала, как он дышит. Редкий случай — обычно Уйма дышал бесшумно. Он ранен, поняла я. И тащит на себе мужчину, почти такого же тяжёлого, как он сам. Может, Максимилиан был прав, и нам следовало бросить принцев и спасать свои шкуры?!
За моей спиной кто-то упал. Я обернулась: на полу лежал Принц-пленник. Он потерял сознание на бегу — ещё бы, ведь он столько лет провёл в клетке!
— Приплыли, — сказал Максимилиан. — Всё из-за тебя. Дура.
Я огляделась. Мы были в каком-то коридоре, я понятия не имела, где выход и куда бежать дальше. Уйма утёр лоб, размазав по лицу кровавые полоски. Некромант злобно щерился.
— Здесь камин, — сказал Принц-саламандра.
Я повернула голову. В комнате налево и в самом деле имелся камин, огромный, как кузов самосвала. Холодный. Пустой. Я хотела сказать принцу, что здесь он, к сожалению, не согреется, но не смогла. Я тоже задыхалась.
— Каминная труба, — не сдавался саламандра. Я представила себе, как мы будем тащить вверх по трубе парализованного Принца-деспота, и улыбнулась почти так же криво, как Максимилиан.
— А я в детстве… трубочистом, — закончил свою мысль Принц-саламандра.
— Вы?!
— Ну такая игра…
Странно. Принцы играют в трубочистов. Правда, учитывая их любовь к огню и каминам…
— Я тоже, — сказал вдруг Максимилиан, и я вспомнила, как он впервые появился передо мной. Из каминной трубы.
— У меня есть верёвка, — саламандра коснулся пояса. — Я всегда ношу с собой.
И, не дожидаясь возражений, он шагнул к камину, влез в него и запрокинул голову, изучая трубу.
Мои ноздри дёрнулись. Из ближайшего коридора опять потянуло знакомым тошнотворным запахом.
— Уйма… — я обернулась к людоеду. — Если тебе тяжело…
Он не дослушал. Поправил на плече Принца-деспота и, закряхтев совсем по-старчески, полез в камин.
— Погоди! — крикнул саламандра уже из трубы. — Я спущу тебе верёвку!
Глава 26
Спасайся, кто может
— Мы оторвались, правда?
Тишина.