Слово президента

Клэнси Том

— Короче говоря, мы занимаемся сбором разведывательной информации и не делаем ничего существенного? — спросил министр обороны.

— Сбор разведывательной информации является существенной работой, но я понимаю, что вы имеете в виду, сэр.

— Я знаю, — улыбнулся Бретано. — Мной построены спутники, которыми вы будете пользоваться. Что мы узнаем от них?

— Вероятнее всего, получим массу переговоров открытым текстом, что даст работу всем специалистам по мандаринскому наречию китайского языка в Форт-Миде, но это почти ничего не скажет нам о намерениях китайцев. Оперативные сведения окажутся полезными — мы узнаем немало нового об их возможностях. Насколько я знаю адмирала Манкузо — Барт занимает должность

командующего подводными силами в Тихом океане, — он выделит одну или две из своих подлодок, чтобы поиграть в кошки-мышки с китайцами и убедиться, смогут ли они обнаружить его подлодки и преследовать их. Впрочем, всё пройдёт незаметно. Это один из способов показать, что нам не нравится, как будут проходить эти учения.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что, если вы действительно хотите вселить Божий страх в морского офицера, нужно дать ему понять, что поблизости подводная лодка. Например, господин министр, подлодка появляется в середине вашего соединения за кольцом боевого охранения и тут же исчезает. Это жестокая игра, которая лишает моряков уверенности в себе. Наши парни имеют большой опыт в такой игре, и Барт Манкузо знает, как пользоваться своими подлодками. Без него мы не одержали бы верх над японцами, — уверенно сказал Джексон.

— Он действительно настолько хорош? — спросил Бретано. Имя адмирала Манкузо ничего не говорило министру обороны.

— Лучше не сыскать. Он один из тех, к словам кого следует прислушиваться. К их числу принадлежит и ваш главнокомандующий Тихоокеанским флотом адмирал Ситон.

— Адмирал Де Марко сказал мне…

— Сэр, вы позволите мне говорить прямо? — спросил начальник оперативного управления.

— Джексон, у меня в кабинете только так и говорят.

— Бруно Де Марко был назначен заместителем начальника морских операций по определённой причине.

Бретано сразу понял, что имеет в виду Джексон.

— А-а, понятно, он должен выступать с речами и стараться не повредить военно-морскому флоту? — Робби молча кивнул. — Понял, адмирал Джексон.

— Сэр, я не разбираюсь в промышленности, но вам нужно сразу узнать кое-что об этом здании. В Пентагоне служат два типа офицеров: те, кто действуют, и бюрократы. Адмирал Де Марко прослужил в Пентагоне больше половины своей профессиональной карьеры. Манкузо и Ситон — офицеры, которые любят действовать и делают всё возможное, чтобы не попасть сюда.

— И вы тоже, — заметил Бретано.

— Просто мне нравится запах солёного морского воздуха, господин министр. Я не пытаюсь втереться к вам в доверие, сэр. Вы сами примете решение, устраиваю я вас или нет — черт побери, в любом случае меня отстранили от полётов, а я подписал контракт только ради них. Но когда с вами будут говорить Ситон и Манкузо, я надеюсь, вы прислушаетесь к ним.

— Что с вами, Робби? — спросил министр обороны с внезапной тревогой в голосе. Он узнавал хорошего сотрудника с первого взгляда.

— Артрит, — пожал плечами Джексон. — Наследственная болезнь. Могло быть и хуже. Артрит не повредит моей игре в гольф, да и адмиралы теперь почти не летают.

— Значит, вас не интересует дальнейшее продвижение по службе, не так ли? — Бретано собирался рекомендовать Джексона к ещё одной звезде.

— Господин министр, я сын священника из штата Миссисипи. Учился в Аннаполисе, двадцать лет летал на истребителях и все ещё могу говорить об этом. — А слишком многие из моих товарищей уже никогда не смогут сделать того же, подумал Джексон. Он всегда помнил об этом. — Я могу уйти в отставку, как только захочу, и получу хорошую работу на гражданке. Вот почему я считаю, что мне здорово повезло, что бы ни случилось дальше. Но Америка относилась ко мне очень хорошо, и я в долгу перед ней. Расплатиться я могу только одним способом — говорить правду, делать все от меня зависящее и не обращать внимания

на последствия.

— Значит, вы тоже не относитесь к разряду бюрократов. — Бретано попытался догадаться, какая у Джексона специальность. Он говорил, как квалифицированный инженер, и даже улыбался на их манер.

— Лучше буду играть на пианино в публичном доме, сэр. По крайней мере, там честно зарабатываешь на жизнь.

— Мы сработаемся, Робби. Составьте план действий. Давайте будем внимательно следить за китайцами.

— Вообще-то моя обязанность заключается в том, чтобы давать советы и…

— Тогда координируйте действия с Ситоном. Полагаю, он к вам тоже прислушивается.

* * *

Инспекционные группы ООН так привыкли к срыву своих планов, что не могли понять, как им отнестись к полному удовлетворению своих требований. Представители персонала различных фабрик и заводов передавали инспекторам пачки документов, фотографий и кучу видеокассет и практически проносились вместе с ними по предприятиям, указывая на самые важные участки и нередко демонстрируя простейшие методы вывода из строя наиболее опасных объектов. По сути дела не существует разницы между заводом, производящим химическое оружие, и фабрикой, выпускающей инсектициды. Нервно-паралитический газ был случайным изобретением, это произошло при поисках веществ, уничтожающих насекомых (большинство инсектицидов являются нервно-паралитическими ядами). Вещества превратились в химическое оружие при добавлении химических составляющих, носящих название «первичные ингредиенты». К тому же любая страна, владеющая запасами нефти и развитой нефтеперерабатывающей промышленностью, постоянно производит самые разные специализированные продукты, большинство которых ядовиты для людей.

Однако у всякой игры есть правила, и здесь одно из правил заключалось в том, что честные люди не должны производить запрещённые виды оружия, так что в течение суток Ирак превратился в честного члена мирового сообщества.

Это обстоятельство прояснилось на заседании Совета Безопасности ООН. Иракский посол говорил со своего места у замкнутого в круг стола, демонстрируя диаграммы, показывающие, что все уже открыто для инспекционных групп, и выражая сожаление, что не мог рассказать правду раньше. Это встретило понимание у дипломатов в зале. Многие из них так привыкли лгать, что уже забыли, что такое правда. А теперь они увидели правду и не сумели разглядеть скрытую за ней ложь.

— Ввиду полного согласия моей страны со всеми резолюциями ООН, принимая во внимание нужды граждан Ирака, мы обращаемся с просьбой, как можно скорее снять эмбарго на продовольствие, — закончил посол. Дипломаты с удовлетворением заметили, что даже в голосе его появилась рассудительность.

— Слово предоставляется представителю Исламской Республики Иран, — сказал китайский посол, который был сейчас, согласно принципу ротации, председателем Совета Безопасности.

— В этой всемирной организации нет другой страны, у которой было бы больше оснований ненавидеть Ирак, чем у нас. Заводы, которые были осмотрены сегодня, производили химическое оружие, боевые средства массового поражения, которое было использовано против народа моей страны. В то же самое время мы считаем своим долгом признать, что в соседней с нами стране наступил новый день. Граждане Ирака много лет страдали от диктатуры своего бывшего правителя. Теперь этого диктатора больше нет, и новое правительство Ирака демонстрирует готовность снова стать членом мирового содружества наций. По этой причине Исламская Республика Иран готова поддержать немедленное снятие эмбарго. Более того, мы приступим к срочным поставкам продовольствия, чтобы облегчить положение жителей Ирака. Иран предлагает снятие эмбарго проводить при условии соблюдения Ираком общепринятых правил. С этой целью мы представляем проект резолюции номер 3659…