Слово президента
Шрифт:
— Они поднимут множество вопросов, — сказал Адлер.
— Ты так считаешь? — спросил Джек.
— Можешь не сомневаться. Статус страны наибольшего благоприятствования, споры об авторских правах и тому подобное. Привлекут все, что только можно.
По лицу президента пробежала недовольная гримаса. Ему казалось отвратительным ставить в один ряд защиту авторских прав Барбары Стрейзанд [90] и преднамеренное убийство такого количества людей, но…
90
Барбара
— Да, Джек. Они просто не думают о ценности человеческой жизни, как мы.
— Читаешь мои мысли?
— Я ведь дипломат, верно? Думаешь, я просто слушаю, что произносят вслух? Никакие переговоры так не ведутся. Это вроде длительной карточной игры с маленькими ставками — скучный, но одновременно увлекательный процесс.
— Я думал об утерянных жизнях…
— Я тоже, — кивнул госсекретарь. — Вы тут не должны зацикливаться — это будет истолковано, как признак слабости, — но я не забуду этого вопроса при переговорах.
Верховный главнокомандующий резко отреагировал на слова Адлера.
— Скажи мне. Скотт, почему нам всегда приходится с уважением относиться к их культурным традициям? Почему они никогда не проявляют уважения к нашим?
— Так всегда было принято в Госдепе.
— Это не ответ на мой вопрос, — заметил Райан.
— Если мы слишком сильно станем подчёркивать это, господин президент, мы попадём к ним в заложники. Тогда другая сторона поймёт, что, захватив пару американцев и угрожая убить их, они таким образом смогут оказывать давление на нас. Они будут в выигрышном положении.
— Только в том случае, если мы допустим это. Китайцы нуждаются в нас ничуть не меньше, чем мы в них, — даже больше, принимая во внимание активное торговое сальдо. Торговля жизнями означает жестокую борьбу. Мы тоже можем пойти на это. Я никак не мог понять, почему мы так не поступаем.
Государственный секретарь поправил очки.
— Сэр, я согласен с вами, но это нужно тщательно продумать, а сейчас у нас нет на то времени. Вы говорите о кардинальной перемене в политике нашего государства. Когда речь заходит о чём-то столь важном, нельзя стрелять навскидку, не целясь.
— Когда ты вернёшься обратно, давай соберёмся на уик-энд с несколькими советниками и посмотрим, что здесь можно предпринять. Мне не нравится наше поведение по этому вопросу в моральном отношении, и я считаю, что это делает наши поступки излишне предсказуемыми.
— Почему?
— Играть по заранее установленным и согласованным правилам хорошо и легко, если только все соблюдают эти правила, но если мы будем соблюдать правила, а противник — нет, то попадём в слишком уязвимое положение, — задумчиво произнёс Райан. — С другой стороны, если кто-то нарушит правила, а затем мы поступим так же, только несколько иначе, но всё-таки нарушим, другой стороне придётся задуматься. Мы можем вести себя предсказуемо по отношению к своим друзьям — это другое дело, но в отношении к врагу следует вести себя так, чтобы он понял, что предсказать наше поведение невозможно и лучше всего просто не связываться с нами, потому что он неминуемо проиграет. А вот до какой степени он понесёт урон, это пусть и останется непредсказуемым.
— Ваше замечание заслуживает внимания, господин президент. Это могло бы стать интересной темой обсуждения в первый же свободный уик-энд в Кэмп-Дэвиде. — Оба замолчали, услышав рёв турбин вертолёта, опускавшегося
— Да, и она не более увлекательна, чем прогноз погоды в солнечный день.
— Ничего не поделаешь, Джек, таковы правила игры, — напомнил Адлер и тут же подумал, что Райану, наверно, постоянно говорят об этом. Немудрёно, что это вызывает у него раздражение.
— Мне ещё никогда не встречалась игра, в которой не меняли бы правила. Даже в бейсболе понадобилось ввести роль подающего, чтобы оживить ход матча, — бесстрастно заметил президент Соединённых Штатов.
Роль подающего, размышлял государственный секретарь по пути к выходу. Поразительный выбор слов…
Через пятнадцать минут Райан стоял на лужайке Белого дома, наблюдая за тем, как вертолёт набирает высоту. Он пожал руку Адлеру и сделал краткое заявление перед телевизионными камерами, сохраняя серьёзное, но оптимистичное выражение лица. Может быть, компания Си-Спэн ведёт передачу в прямом эфире, но только она. Если бы Адлер вылетал в день, когда мало интересных новостей — как правило, в Вашингтоне к таким дням относится пятница, — возможно, такому событию уделили бы минуту-другую во время одной из вечерних передач. Да и то вряд ли. Пятница — это тот день, когда по телевидению подводят итоги недели, выделяют того или иного чем-то интересного человека и стараются добавить что-нибудь развлекательное.
— Господин президент! — услышал Джек. Он повернулся и увидел «Торговца», своего министра финансов, идущего к нему на несколько минут раньше назначенного срока.
— Привет, Джордж.
— Помните о туннеле между Белым домом и зданием моего министерства?
— Ну и что?
— Сегодня утром я прошёлся по нему. Там просто удивительный бардак. Вы не возражаете, если я прикажу очистить его? — спросил Уинстон.
— Джордж, это входит в обязанности Секретной службы, а ведь она подчиняется тебе, верно?
— Да, я знаю, но туннель ведёт к Белому дому, и я подумал, что надо спросить вашего согласия. О'кей, я займусь этим. Наверно, особенно приятно ходить по нему в дождь.
— Как продвигается работа над новым налоговым кодексом? — спросил Райан, когда они уже подходили к дому. Агент распахнул перед ними двери. Это всегда смущало Райана. Есть вещи, которые человек должен делать сам.
— На следующей неделе у нас будет готова компьютерная модель. Я хочу, чтобы проект был подготовлен как можно лучше, без повышения общей суммы налогов, облегчая положение трудящихся и делая справедливой ситуацию для богатых. Кроме того, мои люди лезут из кожи вон, стараясь снизить административные издержки. Господи, Джек, как я ошибался!
— В чём именно? — Они свернули за угол и вошли в Овальный кабинет.
— Мне казалось, что у меня одного отнимает деньги прежний налоговый кодекс. Оказывается, так происходит почти с каждым. Это гигантская индустрия. После того как будет принято новое налоговое законодательство, множество людей останется без работы…
— Ты полагаешь, что это сделает меня счастливым?
— Все они найдут себе другую работу, приносящую пользу обществу, может быть, за исключением адвокатов. Кроме того, мы сэкономим несколько миллиардов долларов налогоплательщикам, дав им налоговые декларации, в которых сможет разобраться любой с помощью арифметики, преподаваемой в четвёртом классе. Господин президент, ведь правительство не стремится к тому, чтобы люди тратили заработанные ими деньги на покупку ненужных вещей, верно?