Слово президента
Шрифт:
— К сожалению, нет. Они считают, что весь инцидент стал результатом ваших затянувшихся учений. Отвлечённо говоря, в такой точке зрения присутствует зерно истины, — сообщил государственный секретарь, прибегнув к дипломатическому новоязу.
— Но ситуация отнюдь не отвлечённая. Мы проводим мирные манёвры. Один из их пилотов считает необходимым атаковать наш самолёт, в результате чего какой-то их глупый лётчик сбивает авиалайнер. Кто может сказать, несчастный ли это случай или нет?
— Вы считаете, что это не было несчастным случаем? — спросил Адлер. — Какой смысл для них поступать таким образом?
— Разве кто-нибудь может понять этих бандитов? — ответил министр иностранных
Эд и Мэри-Пэт Фоули вместе вошли в зал заседаний кабинета министров. В руках Эда, увидел Джек, который всё ещё был в зелёном костюме хирурга с надписью «Хопкинс», был свёрнутый в трубку плакат. Следом вошли Мюррей, а за ним и О'Дей.
Райан встал и подошёл к инспектору.
— Я в долгу перед вами. Извините, что не смог выразить свою благодарность раньше. — Он пожал руку сотруднику ФБР.
— То, что случилось тогда, было гораздо проще, чем то, что происходит сейчас, — ответил Пэт. — К тому же там была и моя малышка. Но я рад, что оказался в детском саду в тот момент. Меня не преследуют кошмары из-за того, что я убил двух этих негодяев. — Он повернулся. — Привет, Андреа.
Впервые за этот день Прайс улыбнулась.
— Как поживает твоя дочурка, Пэт?
— Она дома с няней. С ними все в порядке, — заверил он.
— Господин президент? — послышался голос Гудли. — Это очень срочная и важная информация.
— О'кей, приступаем к работе. Кто начнёт?
— Я, — произнёс директор ЦРУ. Он передал президенту лист бумаги. — Вот.
Райан взял его и внимательно просмотрел. Это был какой-то официальный бланк на французском языке.
— Что это?
— Это бланк службы иммиграции и таможенная декларация для самолёта. Посмотрите на опознавательный код в верхнем левом углу.
— HX-NJA. Ну и что? — спросил президент. Глава его администрации молча сидел рядом. Райан почувствовал, как в зале нарастает напряжённость.
Увеличенная фотография, сделанная Чавезом в Мехрабадском аэропорту размерами превосходила плакат, её напечатали просто так, ради шутки. Мэри-Пэт развернула увеличенный снимок и положила на стол, прижав по сторонам двумя кейсами.
— Обратите внимание на хвостовое оперение, — сказала она.
— HX-NJA. У меня нет времени на разгадки тайн Агаты Кристи, — предупредил президент.
— Господин президент, — на этот раз это был голос Дэна Мюррея. — Позвольте мне разъяснить, но прежде я хочу сказать, что эта фотография является неопровержимым доказательством, с которым я могу обратиться в суд и добиться обвинительного решения присяжных.
— В соответствии с таможенной декларацией это реактивный авиалайнер, которым пользуются бизнесмены, «Гольфстрим G-IV», принадлежащий вот этой корпорации, её штаб-квартира находится в Швейцарии. — На стол лёг ещё один лист. — А вот это его экипаж. — За листом бумаги последовали две фотографии и отпечатки пальцев. — Самолёт вылетел из Заира с тремя пассажирами на борту — двумя монахинями, сестрой Жанной-Батистой и сестрой Марией-Магдаленой. Обе работали медицинскими сёстрами в местном католическом госпитале. Сестра Жанна ухаживала за Бенедиктом Мкузой, маленьким мальчиком, который заразился лихорадкой Эбола и умер от неё. Каким-то образом сестра Жанна тоже заразилась, и третий пассажир, доктор Мухаммед Моуди — пока у нас нет его фотографии, но мы её получим — решил отправить больную монахиню самолётом в Париж для лечения. Сестра Мария сопровождала её. Доктор Моуди, иранец по национальности, был послан в Заир Всемирной организацией здравоохранения. Он сообщил старшей сестре больницы, что сестру Жанну в Париже могут вылечить и что он готов вызвать частный самолёт, чтобы доставить её туда. Пока всё
— И это тот самый реактивный самолёт.
— Совершенно верно, господин президент. Это действительно тот самый реактивный самолёт. Считается, однако, что он потерпел катастрофу и рухнул в море сразу после промежуточной посадки в Ливии для дозаправки. У нас масса документов, подтверждающих факт гибели самолёта. За исключением одного. — Мюррей снова постучал пальцем по огромной фотографии. — Этот снимок был сделан Доминго Чавезом…
— Вы знаете его, господин президент, — добавила Мэри-Пэт.
— Продолжайте. Когда Чавез сделал этот снимок?
— Кларк и Чавез на прошлой неделе сопровождали государственного секретаря Адлера в его поездке в Тегеран.
— Сообщение о катастрофе, в которой погиб этот самолёт, было получено задолго до этого. За его гибелью даже следили радиолокаторы одного из наших эсминцев, когда с самолёта был подан сигнал бедствия. Никаких следов погибшего самолёта не удалось обнаружить, абсолютно никаких, — продолжал Мюррей. — Эд?
— Когда режим в Ираке распался, Иран позволил его высшему военному руководству скрыться из страны. У этих генералов были собственные золотые парашюты. За время пребывания на службе у иракского президента они сделали огромные вклады в различные банки, десятки миллионов каждый — долларов, разумеется. Наш друг Дарейи даже обеспечил их транспортом, понимаете? Они начали исчезать из Ирака буквально на следующий день после исчезновения этого реактивного самолёта, — сообщил Фоули присутствующим. — Их отправили в Хартум, в Судан. Резидентом ЦРУ служит там Фрэнк Клейтон. Он поехал в аэропорт и сделал вот эти фотографии прилетавших в Хартум иракских генералов, чтобы подтвердить полученную нами разведывательную информацию. — Директор ЦРУ положил на стол пачку фотографий.
— Похоже, это действительно тот же самый самолёт, но что, если кто-то подделал буквы регистрационного кода? — спросил Райан.
— У нас есть ещё одно доказательство, — сказал Мюррей. — В Хартуме два человека заболели лихорадкой Эбола.
— Кларк и Чавез разговаривали с врачом, который лечил их, несколько часов назад, — добавила Мэри-Пэт.
— Оба пациента прилетели в Хартум на этом самолёте. У нас есть фотографии, на которых видно, как они сходят по трапу. Таким образом, — сказала директор ЦРУ, — нам известно, что самолёт вылетел из Заира с человеком, больным лихорадкой Эбола на борту. Самолёт исчезает — якобы в результате авиакатастрофы, — но меньше чем через двадцать четыре часа оказывается в другом городе, и два пассажира, прилетевших на нём, заболевают той же болезнью, которой болела монахиня. Пассажиры прилетели в Судан из Ирака, с промежуточной посадкой в Иране.
— Кому принадлежит самолёт? — спросил Арни.
— Одной корпорации. Через несколько часов мы получим от швейцарцев подробности о ней. Но пилоты на самолёте были иранцами. У нас есть информация о них, потому что они проходили подготовку у нас в стране, — объяснил Мюррей. — И наконец оказывается, что на этом самом самолёте в Тегеран прилетел наш приятель Дарейи. Похоже, самолёт сняли с международных рейсов и Дарейи пользуется им, чтобы летать теперь по своей новой стране. Итак, господин президент, мы можем связать в одно целое болезнь, самолёт и его владельца. Завтра мы встретимся с руководителями корпорации, производящей самолёты «гольфстрим» и узнаем у них, нет ли у этого самолёта каких-то особенностей, которые подтвердили бы, помимо регистрационного кода, что это тот самый самолёт. Затем обратимся к швейцарцам с просьбой выяснить, кому принадлежат остальные самолёты этой корпорации, и забрать у них бортовые журналы, в которых регистрируются все рейсы.