Сложный выбор
Шрифт:
Зато вернулся старец, привел с собой целителя. Тот долго ворчал, что мешает ему обруч, что не может он свои силы использовать как надобно, что долго она теперь лежать будет, а может и вовсе не встать. Чтоб не шевелилась лишний раз, да хуже себе не делала, привязали к спине доску гладкую, так чтоб согнуться не могла. Ногу вытянули, обмотали тряпьем каким-то и тоже зафиксировали. Светомира лежала, глаза закрыв, погрузившись в свои мысли мрачные, даже когда к ней целитель обратился, чтоб она боль свою описала, да сказала, как упала, не ответила ему ничего.
Постепенно боль ушла, на место к ней пришла неприятная
Живая, но заключенная в плен собственного тела. Каждый раз все внутри сжималось, когда старец подставлял бадью к ней и начинал ее тело влажной губкой омывать, да приговаривать, что сможет она вскоре встать. Не верила она ему, не верила никому более, любой предать может и от слов своих отказаться. Сколько он с ней не заговаривал, Светомира всегда молчала. Все старалась в сон провалиться, где не будет ее печали.
Легче стало, когда после очередного прихода целителя, она смогла пальцами на ноге пошевелить.
Данияра к тому времени отпустила, поняла, что не вернется он к ней более. Злилась на него, все представляла, как она заплетет две косы, облачится в одежды богатые, да пройдет мимо него, бросив снисходительный взгляд. Мол, посмотри, кого потерял, я и замуж вышла, и тебя не вспоминаю, даже окликать тебя не стала, лишь посмотрела мельком, заприметив что-то смутно-знакомое. Знала, что не сбудутся ее мечты, что не поднимет она ни с кем брачный кубок, да только засыпать было сладко с такими мыслями.
Светомиру все больше тоска одолевала. Даже слова целителя, о том, что ей садиться можно не принесли радости долгой. Продолжала она лежать, уставившись в потолок, разглядывала паутину, да сравнивала узоры на досках, искала похожие.
Как-то раз пришли к старцу гости незваные. Видно было, как растерялся он, как засуетился, когда в ночи в его дом постучали. Сразу подобрался, ягоды сушеные перевешивать перестал, дверь к Светомире закрыл. Хоть и говорили они негромко, а все равно кое-что слышно было.
Так узнала она, что Светозар с похода вернулся сам не свой, ищет на кого свой гнев обрушить. Ловлю на ведьм объявил. Раскрыл все их тайны, и провозгласил себя охотником силы нечистой. Свиреп он, пощады не знает, а потому уходить надобно, схорониться до времен лучших, пока и на их поселение небольшое не набрел. А девку забрать поутру надобно. Больше ждать не выходит.
Как только Светомира поняла, что речь о ней идет, так все вздрогнуло внутри, тяжестью налилось. Не станут простые люди прятаться, выходит ведьмы ее с собой увести хотят. Да только не пойдет она с ними, противиться будет. Всю ночь не спала, глаз не смыкала, все ждала, как из темноты Малко выйдет, или тот, которого змея укусила. От каждого шороха вздрагивала, даже слюну вязкую старалась лишний раз не проглатывать. Когда услышала шаги, стиснула одеяло, глаза прищурила, сделала вид, что спит. Мужчины подошли к ней и остановились, внимательно изучая. Так постояли, переглядываясь между собой, один другому шепнул что-то, и, дождавшись утвердительного кивка, произнес:
– Полно притворяться, зла не причиним. Забираем тебя с собой, чтоб жила средь нас и бед не знала.
–
Еще ночью все поняла, а сейчас лишь убедилась в догадках своих, только в глаза им посмотрела.
Мужчина, к которому взгляд ее был обращен, прикрыл глаза, соглашаясь:
– Да, и ты одна из нас.
– Я никогда не буду такой, обманом я такой стала, и проклинаю тот день! С вами никуда не пойду.
– Нет, девонька, ошибаешься, ты такая же, как и мы – рожденная.
Невыносимая духота лишала сознания, слабость накатывала. Нехватка воздуха и шокирующие слова дурманили разум. Уловка… Это всего лишь очередное вранье, да настолько неумелое, что опровергнуть его не составит труда. Мужчины выжидающе смотрели на нее. Старец, имя которого Светомира так и не узнала, осторожно выглядывал из угла. Тоже предателем оказался. Спас для того, чтобы после ведьмам отдать, да выгоду свою поиметь с этого, либо просто нахлебница пластом лежащая ему надоела. Небось, думал, что помощницей ему верной станет, а она калекой немощной стала.
– Я столько услышала лжи, но эта самая нелепая из всех. Не по своей я воле ведьмой стала, обманом гнусным была вовлечена в планы гнили растущей. Хоть и не долго была среди рожденных, а все же ведаю, что не метка их отличает, ее у них и вовсе нет, а глаза, что подстать цвету колдовского огня. Память о родных своих не позволю враньем затмевать. Отец мой Белозар, погиб от ваших козней. Мне противно даже смотреть в сторону ведьм. Хотите, убивайте – никуда не пойду!
– В одном ты, дитя права, сама не пойдешь. Нести тебя придется. Не противься, на ноги с нами встанешь, о боли позабудешь. Молода ты, а уже к кровати прикована, разве не хочется тебе вновь обрести свободу, по росе пробежаться на рассвете. А рожденные они все разные, как и люди. Поживешь с нами, сама все поймешь.
Светомира молчала. Не хотелось спорить, не хотелось ничего чувствовать. Ее бы воля, повторила бы ту ночь роковую, может и обернулось бы все иначе. От горьких воспоминаний в горле встал ком. Привычно проглотив горечь, она с безразличием закрыла глаза и склонила голову, всем своим видом показывая, что говорить ничего больше не будет, да и слушать их бред не намерена.
В повисшей тишине слушала свое дыхание, пробивающееся сквозь заложенный нос. Звуку удаляющихся шагов обрадовалась, присутствие ведьм противно было. Хотелось погрузиться в сон, увидеть землю родную, на закат посмотреть, лежать на скошенной траве вместе с Данияром, чувствуя мнимую легкость в теле. Хотя, нет. После таких снов еще тяжелее делалось. Все думала, не будь она тьмой помечена, сложилось бы у них все, или же он и не любил ее никогда.
Когда одеяло вниз соскользнуло, девушка испуганно распахнула глаза.
– Я только осмотрю тебя, - произнес мужчина с яркими раскосыми ведьмовскими глазами.
Еле сдерживалась, чтоб не плюнуть в них. Знала, что может последовать после. Не стерпит он подобного оскорбления, ударит наотмашь, так что она сознание потеряет. От прохладных рук, которые прикоснулись к ее щиколотке, отпрянула насколько могла, омерзительны были прикосновения. Скривилась как о боли сильной, когда ловкие пальцы побежали вверх по ноге, сжимая, прощупывая, надавливая. Глаза зажмурила, голову повернула к стене, чтоб не видеть ненавистное лицо ведьмы.