Случай без последствий
Шрифт:
Помолчали.
– Ты стала другая.
– Конечно, в кино не ходим, в театр тоже! Забыла, где все это находится...
– Восемь лет назад у нас росли отличные кактусы, - будто и не слыша Лиду, продолжал Трофимов.
– Помнишь? Мне иногда ужасно хочется пирожков. С капустой. И еще я хочу, чтобы ты связала мне пуловер. Синий такой, толстый.
– Если бы я сидела дома и не работала...
– Что же делать, если я инженер. Даже не главный. И мне нравится моя работа.
Лида укоризненно хмыкнула:
–
– и повернулась к нему спиной.
Он посмотрел на такую далекую сейчас жену, повздыхал, натянул пижаму и вышел на кухню.
Русалка накручивала на пальчик листик валиснерии, чешуя переливалась таинственным многоцветьем, медленно и плавно шевелились в воде волосы.
– А ведь она и вправду другая была!
– неожиданно для себя сказал Трофимов.
Русалка прислонилась к стеклу, как пассажир на задней площадке "Икаруса", села на хвост и приготовилась слушать.
– Мы на третьем курсе познакомились, - ободренный вниманием, продолжал Трофимов, - только Лида с параллельного потока. Знаешь, как бывает? Первый курс - сплошные страхи: "выгонят-не выгонят", второй по инерции проскочил, а на третьем задумался - куда же я попал? Понял, что не туда. Ну, думаю, отслужу в армии, потом решу... Случайно совсем зашел в институтский клуб... была спевка факультетского хора. Сел в углу послушать... Лида и еще одна девушка - пели. Вот была минута... Тут... понимаешь... мир увидел... в цвете!
– Он помолчал, потом продолжал:
– Конечно, и я виноват! Но в том ли дело, кто больше, кто меньше! Чего виноватых искать!
Трофимов рассказывал, вспоминая, задумывался, снова говорил и неожиданно спохватился:
– Ты ведь голодная!
Открыл холодильник, долго изучал содержимое, прикидывая, чем бы угостить, пока не нашел початую банку шпрот. Двумя пальцами взял шпротину, стряхнул с нее холодное, тягучее масло и бросил в аквариум. Русалка, красиво изогнувшись, поднырнула под нее, вскинула хвостом, отчего рыбка, как живая, описала дугу и будто сама вплыла в миниатюрный ротик.
– Ишь ты, ловко!
– подивился Трофимов.
Он кидал шпроты, русалка забавлялась ими, вода в аквариуме волновалась и по ее поверхности шли маслянистые пятна. Потом русалка высунула голову из воды и, прикрыв глаза, негромко запела. Голос был чистый, нежный и нес успокоение. Трофимов долго стоял у аквариума в приятном оцепенении, пока не почувствовал, что за ним наблюдают. Он оглянулся.
В бигуди, словно инопланетянин в шлемофоне, на пороге стояла Лида и плакала.
– Лид, а я думаю... не кормлена... вот встал... надо ж это, - запинаясь произнес он.
Она всхлипнула, ткнулась Трофимову в плечо:
– Не любишь ты меня.
Трофимову стало неловко от того, что она заговорила про любовь, когда они были не наедине, но он постарался собраться и обнял Лиду:
– Глупенькая. Все маленькие девочки уже
Лида положила руки на плечи Трофимову. Бигуди коснулись его подбородка и тонко звякнули друг о дружку, словно сломалось что-то очень хрупкое. Они замерли.
Русалка мерцала из воды голубыми глазищами. Лида, по-женски проницательно, с полвзгляда, это заметила и насторожилась:
– Шел бы ты, Вовик, спать, - устало попросила она.
Тихо улеглись, и Трофимову мучительно захотелось курить, но возвращаться на кухню было неудобно. Он долго ворочался, не мог заснуть. На кухне слышался плеск и Трофимов, убаюканный этими звуками, забылся сном.
Проснулся он оттого, что на кухне играл транзистор, Лида гремела посудой и готовила завтрак. Надел пижаму, поскреб затылок, зевнул и вышел на кухню.
– Ты это зачем?
– хмуро кивнул он на старое зеленое одеяло, которым был накрыт аквариум.
– Нечего ей за нами подглядывать!
– ответила необыкновенно нарядная Лида и повернулась к плите.
Он пошел умываться.
Завтракали молча. Антон клевал носом, капризничал и было видно, что не выспался. Потом встрепенулся:
– Пап, а тетя-рыба пьет какао?
– Это русалка...
– начал было Трофимов, но Лида мягко его перебила:
– Ешь, сынок, не отвлекайся, в садик опоздаем.
Трофимов вздохнул, смолчал.
Он позвонил Лиде уже в третьем часу:
– Алло! Лида?.. "В этот вь-ю-южный, неласковый вечер", - бодро пропел он.
Где-то далеко, в невидимом переплетении телефонных кабелей раздался щелчок и глубокие женские голоса подхватили:
– "Когда сне-ежная мгла вдоль дорог..."
– Я слушаю, - сказала Лида на фоне песни.
– Давай сорвемся вечерком в "Птицу"! Антона к маме, посидим, поокаем?
– Спасибо.
– Что с тобой?
– громко спросил Трофимов и на него посмотрели сотрудники.
– Сегодня Антона забираешь ты, Вовик!
– Лида...
Мелодия пропала. Короткие гудки барабанили в ухо. Он положил трубку и появились посторонние звуки: шуршала бумага, лязгал дырокол, работала печатная машинка. Трофимов заметил пыльное окно, темные стены, беспорядок на столе, огорчился и подумал: "В чем моя вина? Деньги на телик? Есть же пока черно-белый!"
Вечером зашел за Антоном. Переодевал его, отвечая на очередную порцию "почему". В раздевалку влетел карапуз лет четырех с игрушечным рулем в руках, понаблюдал за Трофимовым и спросил:
– Русалка твоя?
– Моя, - ответил Трофимов.
– Ну и дурак!
– сказал тот и исчез так быстро, что Трофимов не успел отреагировать.
На кухне было сильно накурено. На столе стояла бутылка сухого вина, две кофейные чашки, в пепельнице дымились окурки с запачканными яркой помадой фильтрами. Лида сидела, задумчиво подперев голову руками.