Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью
Шрифт:
— Очень. Это даже, не по пути. Послушай, Пит, ты можешь оказать мне услугу?
— Как всегда, а в чем дело?
Ложь — превосходная вещь.
— И тем самым ты окажешь услугу издательству. Как только мы уедем, позвони в авиакомпанию и прозондируй, можно ли договориться о представителе по связям с общественностью и фотографе, чтобы те ждали нас в аэропорту. Перед главным входом. Они нужны лишь на пару минут, сделать фото Андерса и меня. Можешь этим заняться? Или кого-то из прессы? Это было бы еще лучше. Я могу на тебя рассчитывать?
Я бы в этом усомнился.
— У меня нет времени, Винс, но я попытаюсь.
«Держи
Когда мы подошли к лифту, пара, которую отказались везти, уже готова была затеять скандал. Англичане среднего возраста, оба пухленькие и одетые в твид.
— Но послушайте, какого черта… — протестовал джентльмен.
Лифтер оборвал их, непреклонно заявив:
— Я вам уже сказал, нужно подождать следующего лифта.
Затем он сделал им знак отойти в сторону и, как загипнотизированные, они отступили, пропуская Грандаля и его свиту в кабину. Винс следовал за ними по пятам. Грандаль на прощание улыбнулся мне и вошел в лифт.
— Вы слишком хорошо приняли меня, друг мой. Mangt tak.
Так как дверь лифта закрылась, я глубоко поклонился, чувствуя себя всецело под воздействием выпитого аквавита. Кабина начала спускаться.
Англичане с удивлением смотрели на меня. Мужчина попытался вновь протестовать, я поднес палец к губам.
— Прошу вас. Его Высочество будет очень недоволен.
— Его Высочество? — воскликнули англичане, глядя на дверь лифта, — Это был король? Король Дании?
— Инкогнито. Поэтому, прошу вас, вы ничего не видели. Никому ни слова.
— Нет, нет, конечно. Я прекрасно понимаю. Прекрасно.
У меня создалось впечатление, что они готовы обнажить головы и встать по стойке «смирно».
— Так.
Я щелкнул каблуками, вновь поклонился, развернулся и удалился по коридору с руками за спиной и головой, полной государственных дел.
Вивьен.
Но вначале надо подготовить почву, мысленно или эмоционально. Я позвонил в приемную из маленького салона, чтобы посыльный пришел убрать остатки ужина. Затем с серьезным видом зашагал взад-вперед. Если учесть Гонкуровскую премию, я заполучил для Макмануса и Нэйджа пару международных лауреатов, которые обедни не испортят, но ничего эпохального уже не родят. Это позволит моим хозяевам покупаться в их славе, как только новость станет достоянием общественности. В будущем тем не менее возможен дефицит. И затруднения. Большие трудности для небольшого издательского дома, всецело существующего на банковский кредит. А как я подготовлюсь к этому? Мои нервы с головы до ног затягиваются в узлы, пока я рассматриваю сомнительное решение этой проблемы.
И самое дерьмовое — контракт Андерса Грандаля там, в комнате. Положи руку на него, он наделен магической силой.
И Вивьен тоже там, в комнате.
Укрытый решеткой, радиатор свистел и клокотал, но комната показалась мне неприятно прохладной. Я заметил, что занавески слегка колышутся. Закрывая окно, несколько мгновений я созерцал лежавший у моих ног Копенгаген, плоский и сероватый на темном фоне. Внизу, неподалеку отсюда, был вокзал, я видел его тускло освещенные перроны. Подошел игрушечный поезд, и из него, как муравьи, высыпали пассажиры. Большая неоновая реклама светилась на здании напротив и отбрасывала зеленоватый отблеск каждый раз, как только зажигалось слово «Боулинг».
Вивьен
— Что за город, — прошептала она. — Неудивительно, что Гансу Христиану Андерсену понадобилось погружаться в страну мечты.
— Тем не менее тут есть сады Тиволи.
— С царством сосисок и машин под ними. Задерни занавески.
— Никто не может нас увидеть, мы слишком высоко.
— Я знаю. Но все же закрой.
Я поискал и нашел шнур, потянул за него. Старые шторы сомкнулись.
— Какие пыльные, — заметила Вивьен. — За те деньги, которые ты платишь, дирекция должна бы предупреждать об этом.
— Платит издательство.
— В таком случае, черт с ними.
Обнаженная, она уселась перед открытым ящиком комода, просмотрела ассортимент белья фрау Герды, которое разложила там Карен. Потеребила пальцами кисею и кружева.
— Очень даже «люкс», — заметила она, имитируя говор Карен, — У этой шлюхи Карен неплохой вкус, весьма своеобразный.
Она поднимается, встает перед огромным зеркалом, держа перед собой ночную сорочку. Она такая же рослая, как и Карен, но более массивная. И в то время как Карен использует лишь макияж, эта выделяет не только губы, но и соски. Различия бросаются в глаза. Карен холодна и разыгрывает страсть. На профессиональном жаргоне — она знает, как возбудиться, и возбуждается еще больше, если речь идет о деньгах. Вивьен не разыгрывает страсть, она сама достаточно страстна. Стоя перед зеркалом с полуприкрытыми глазами и приоткрытыми губами при сжатых зубах, с раздувающимися ноздрями, она не восхищается своим телом, как это делает Карен, но оценивает возможности его использования. Тело — это профессиональный инструмент, и обожает она его функции, а не само тело.
Она надевает сорочку. Красные соски кажутся черными под дымчатой кисеей.
— Так любишь? — спрашивает она у моего отражения.
— Люблю.
Она с интересом изучает отражение. Как балерина, поднимает и закладывает за голову руки.
— Волоски в подмышках, надеюсь, тебя не шокируют?
— Нет, но как американцу мне кажется это неудобным.
— Но я уже давно интернациональна, дорогой. И может быть, несколько упряма.
Она поворачивается к зеркалу, смотрит на меня, вначале на меня, а затем на кровать. Я киваю.
— Спешить некуда.
— Я вижу. Ожидание — половина удовольствия. Как когда идешь к дантисту.
Я смеюсь, это ее удивляет, поэтому я объясняю.
— Теперь я знаю, кто ты. Впервые, когда я тебя увидел, я действительно шел к дантисту.
— В тот день в отеле? Маленький обалдевший разносчик?
— Нет, накануне. На тротуаре Фледжер-стрит. Ты выходила из своей машины. Первое, что бросилось в глаза, — твой зад и ноги. Ты наклонилась поправить застежку на туфле. Прямо посреди дороги.
— Я делала это мастерски. Чтобы возбудить мужчин.
— Ты странным образом возбудила и меня.
— Я знаю. Ну что же, выпьем стаканчик за приятные воспоминания?
— Аквавит со льдом?
— Отлично. Правда, если лед старика Грандаля не растаял.
Несмотря на звонок, никто не пришел убрать со стола, и, зная теперь обслуживание в «Регале», я был почти уверен, что все останется до утреннего визита горничной.
Вивьен, гримасничая, оглядела стол, выудила белый кусочек курицы и принялась его жевать.