Случай из жизни государства (Эксперт)
Шрифт:
А Серый уже валил онемевшую и потерявшую всякую способность к сопротивлению Наташу на кровать, рвал рубашку.
– Давай по быстрому, ещё делов - до пупсика!
– посоветовал Акула.
– Да и нам невтерпеж... Я крайний, товарищ, вы за мной!
– добавил, придуриваясь...
Он полез в карман за папиросами, облизывая вдруг пересохшие губы. Неожиданно мощный удар в спину свалил его на пол. За ним, почти одновременно, упал и Кабан, откатился к окну, подальше от ног.
– Вы чё, падлы, обкурились, что ли? Это ж Рэцэдэ, путевый
– Да я тебе кадык вырву, змей!
– обозлился Корма и, навалившись, всадил Серому локоть в нос.
– Ты че, блатней блатного?
На Наташу брызнула кровь. Она в ужасе закрыла лицо, ещё больше размазав красное. Серый свалился с кровати, пополз под неё.
– Слышь, Корма, бес попутал!
– закричал с пола Акула.
– Монголу расскажешь, - отмахнулся Корма.
– Да я и не успел ничего!
– радостно высказался Серый уже из-под кровати.
Вдруг дверь снова открылась, и в комнате появилась голова с раскосыми глазами и в солдатской пилотке. Это был ефрейтор Витя Шантуй, чукча-чифирист, заглянувший на шум и на свою беду в свиданочное отделение.
– Мент, сукой буду!
– обрадовался Шантую Кабан.
– Мочи гада!
– А ну, тормозни! Это ж Витек-чукча, путевый боец!
– остановил его Корма и обратился к чукче.
– Слышь, воин: тут баба, надо её отвести на КПП, пусть домой дёргает! Понял? И сам живым выйдешь, хорошо?
– Хорошо, однако, - согласился Витя.
– Пойдем, баба, домой.
Он потянул Наташу с кровати за руку, но вдруг заметил кровь.
– Нехорошо, зёма, - показал он глазами.
Корма, чтоб не объясняться с солдатом-ментом, молча кивнул на Серого, утиравшего окровавленный нос лиловой, видавшей виды, "марочкой"...
– Игорька откачать - и в зону!
– приказал Корма.
– Здесь делать нечего... Ну, хавку, курево, чай берите.
Он накинул Наташе на плечи пальто, сунул в руки сумочку.
– Пошли! Я вас с бойцом до решки доведу, а то нарветесь на гоп со смыком...
Наташа остановилась уже у самой двери, оглянулась: Игорек лежал на полу, а над ним энергично и напоказ махал казенным вафельным полотенцем Акула, несколько минут назад сам же и вырубивший своего нынешнего "пациента". Серый выползал из-под кровати, поливая пол кровью из носа. Кабан, можно сказать, мило улыбался вслед.
– Да ни хрена, отдышится! Рви когти, дама! Другого раза не будет! подтолкнул её Корма.
– У него "звонок" скоро, наобнимаетесь еще...
Он глянул на Наташину сумочку.
– Слушай, а бабки-то у тебя есть? Ты уж подкинь на общак, а? За Игорька. Себе оставь на билет, на цацки...
Игорек уже открыл глаза.
– Эй, Корма!
– махнул он рукой.
– Все ништяк, Рэцэдэ, - ответил Корма.
– Щас в зону пойдем. А она домой...
Наташа уже вытащила из сумочки
– Без обиды?
Рядовой Шантуй осуждающе покачал головой, но, поскольку сам находился на волосок от смерти, не стал предъявлять претензий как положено по уставу.
Молодая женщина, солдат-чукча и блатной фрайер Корма прошли к решетке КПП зоны мимо зеков, уже ворвавшихся в эту часть корпуса и сновавших по коридору кучными группами. Слышно было, как в одной из комнат бьют "козла" Акимыча и пропускают через скорый "хор" его не такую уж и старую старуху: бабий визг смешивался с басом парикмахера и разноголосьем мужиков.
– Вы чё здесь нарисовались?
– спросил громко Корма.
– Тут ничё не ловится. Давай на улицу!
– Давай на улицу!
– повторил командирским голосом, выделившись из толпы, Евгений Кирсанов по кличке Лаборант. Этот зек стоил отдельного разговора: глаза у него горели, он и внутри весь пылал, охваченный, как пламенем, значительностью происходящего. Лаборанту хотелось выделиться в бунте, взять в свои руки хоть часть руководства.
Толпа пошла, толкаясь, обратно к узким дверям. Кирсанов уже что-то громко говорил - тоном, не принимающим никаких возражений.
У решетки КПП Корма пробыл недолго, но все же больше, чем нужно: дежурный прапор Сиклеев не хотел впускать Шантуя с Наташей Кожемякиной.
– Как я её пущу, слышь, - говорил он скороговоркой.
– Кто шмонать её будет, она ж со свиданки идет, слышь, вдруг выносит что-нибудь, чего нельзя, а шмонщики все у Хозяина, и открывать вообще не велено... Ты, слышь, отойди отсюда вообще, не положено стоять даже тут...
– Ты, аллигатор!
– прервал его Корма.
– Я щас братков свистну замочим бойца, а бабу вы.... А тебе срок. За халатность. Понял? Открывай, ухожу...
– Ладно, понял, слышь, только уходи быстрей, не положено. А ты, Витя, почему тут?
– бормотал Сиклеев, пытаясь разглядеть, далеко ли по коридору ушел Корма.
– Открывай, значит, зёма, - сказал Витя.
– Нехорошо ждём. Я у Шибая был, чифир пили, птичек-собачек кормили. Потом в зону ходи, гляди. Теперь опять к Шибаю надо, однако.
Щелкнули замки, дверь открылась, и Витя втолкнул Наташу внутрь. И сам вслед за ней быстро протиснулся в узкую щель, потому что Сиклеев сразу стал закрывать.
Решетчатая дверь захлопнулась, снова разделив два мира, в одном из которых можно было по Электрической дороге-просеке доехать до поселка Злоямово, оттуда до краевого центра К., до Москвы и даже до Лондона и Парижа, а в другом нельзя было пройти по прямой более трехсот семидесяти метров.
МОЗГОВАЯ АТАКА
Хозяин собрал всех, кого только можно было собрать, в своем кабинете. Конечно, для этой цели больше подошел просторный кабинет Петрова, но там было опасно: два окна выходили в промзону, и стекла в них были уже расколочены камнями и обрезками чугуна.