Случай на пасеке
Шрифт:
Сашка ходил на пасеку каждый день, но медведь и близко к самострелу не подходил, хотя посещал теперь пасеку регулярно, каждую ночь, но относился к ней по хозяйски: возьмет меда, сколько надо и уйдет - свое все-таки, беречь надо.
Сашка с таким положением дела вроде смирился, что ж был один хозяин, стало два, хотя в душе понимал - нет хозяин один и это не он.
В один прекрасный день Сашка заработался на пасеке, подустал, расслабился, последнее время его голову посещали тяжкие думы и только медовушка помогала немного отвлечься. Неожиданно, звук выстрела вернул Сашку к реальности. И тут же икру правой наги
Наконец Сашка понял, в чем дело - он попался на своем же самостреле.
– Не рой другому яму, сам в неё попадешь, - мелькнуло в голове. И еще, Сашке показалось, что из кустов на него смотрят острые, колючие медвежьи глаза. Потом глаза исчезли, исчезли кусты, небо и плывущие по нему облака, померк солнечный свет и Сашка потерял сознание.
Через какое-то время Сашка очнулся, нога сильно распухла и болела, вся правая штанина напиталась кровью, под ногой, на земле её образовалась небольшая лужица. Сашка подполз к времянке, нашел там какие-то тряпки, перетянул ногу выше раны, затем внимательно осмотрел её. Шарик от подшибника прошел поперек всей икры и застрял в конце её, не пробив кожу, через которую он хорошо прощупывался, кость, вроде, была не задета. Проложив рану листьями подорожника и перевязав её тряпками, Сашка облегченно вздохнул:
– Ну, эту-то рану мы и дома вылечим, нам бы только до него добраться.
–
Смастерив что-то наподобие костылей, Сашка за два часа доковылял до ближайшей, проселочной, давно заброшенной дороги и обессиленный упал на обочине. Самочувствие было хреновое и становилось все хуже.
Сашкина пасека находилась хоть и не очень далеко от села, каких-нибудь двенадцать-тринадцать километров, но в отдалении от проезжих дорог и проходимых тропинок. Сашка сам, специально, выбрал такое место, что бы никто здесь не лазил и ничего не выглядывал. Сейчас это обстоятельство было не в его пользу.
Сашка понял, что дальше идти он не сможет, последние силы оставляли его. Потом, вспомнив Мересьева, сравнил ситуации, здесь Сашка явно выигрывал с большим отрывом,
– Полсти, конечно же, полсти. Не зима, не замерзну и вторая нога целая и немцев нет, хотя один, какой-нибудь, не помешал бы,- рассуждал немного приободрившийся Сашка, корчась на траве.
Оставив вымазанные кровью костыли, Сашка пополз, но с большим трудом продвинувшись метров сорок, понял - рассуждать и играть в героя легче, чем действовать. Солнце уже клонилось к закату, впереди ночь, которую можно и не пережить. Перетянутая нога пульсировала так, будто там появилось второе сердце.
–
– Надо, хот бы на время, снять тугую перетяжку, а то нога отомрет, - в полудреме подумал Сашка и, кое-как сделав это, почувствовал, как кровь хлынула вниз, к ступне, но она хлынула и к ране, а через пропитанную ею повязку на землю.
Ситуация усложнялась, Сашку начала охватывать паника, предвестница самых неблагоприятных последствий, а уже сгущались сумерки, сумеречным становилось и Сашкино сознание.
И тут он услышал, нет, сначала почувствовал чьи-то торопливые шаги и ещё какое-то шуршание, волочение за ними, они приближались, а потом начали отдаляться в сторону. Собрав все, оставляющие его силы, Сашка закричал, но это он подумал, что закричал. Это было
Шаги остановились, а потом снова начали удаляться и становились все тише и тише, пока совсем не пропали. Повторить свой вопль Сашка уже не мог, да теперь, уже, и не было смысла.
Истекающий кровью Сашка лежал и прислушивался к себе, его сознание начало затухать, он уже смирился, хотелось только лежать, смотреть в такое прекрасное, звездное, ночное небо, чувствовать приближение ночной прохлады, нюхать запахи трав и ждать конца.
– Как хорошо умирать ночью, - было его последней мыслью и он вновь, теперь уже в последний раз, потерял сознание.
Оказавшись на том свете, Сашка вновь увидел ту самую прекрасную картину, которую видел во сне, в Оке Игната: поляну, пасеку, девушку. Потом, ясно вспомнил и сравнил: свою пасеку, медведя, себя, лежащего на заброшенной, проселочной дороге. Потом вспомнил некоторые моменты своей, как теперь он понял, никчёмной жизни. Почему-то вспомнилась Нюрка, его жена. Ему захотелось её увидеть, но как только он не напрягал свое воображение, не смог этого сделать.
Потом, сначала откуда-то из далека послышался Нюркин голос, но что она говорит и что вообще здесь делает, он не мог понять. Голос становился все ближе и громче. Наконец он разобрал её слова:
– Сейчас ты меня все равно увидишь, увидишь, увидишь ..., - уже кричит она ему в лицо и бьет по щекам. Сашка открыл глаза, и правда, увидел при свете луны свою Нюрку, а рядом с ней большую тележку, на которой он вывозил навоз из сарая на огород. Он, изобразив на своем изможденном, измазанным кровью и грязью, а теперь ещё и счастливыми слезами лице улыбку, вновь, теперь уж точно последний раз, потерял сознание.
На этот раз предчувствия Нюрку не подвели, она и сама не могла понять: какие силы, какая тревога за Сашку заставили её взять тележку и идти на пасеку помочь ему, а так как она всегда подчинялась этим силам и не перечила предчувствиям, то её появление перед Сашкой спасли ему жизнь.
Самоуверенные Сашкины ожиданья вылечить свою рану дома, не оправдались. Не помогли ни три литра самогона, ни примочки из разных трав, ни таблетки от всего на свете, которые достал все тот же Макс. Нога синела, чернела, болела, рана загнивала, общее состояние Сашки становилось все хуже, он начал впадать в тяжелую дремоту. И когда очередной раз вышел из неё, то увидел перед собой местного фельдшера, тетю Глашу с пузырьком нашатыря в руках, которую вызвала Нюрка.
В больнице Сашке вырезали шарик, промыли, прочистили рану, наставили уколов и на другой день ему стало лучше, физически, но не душевно-морально, так как перед Сашкой выросла заплывшая жиром фигура участкового Фадеича.
Радостно-назидательного выражения своего лица Фадеич не скрывал. По-хозяйски, не спеша, с явно преувеличенным чувством собственного достоинства сел на кровать, специально хорошо придавив больную Сашкину ногу, раскрыл свою все повидавшую и поносившую сумку, достал лист бумаги, с масленым пятном посередине и многозначительно произнес:
– Ну-с, гражданин Неудахин, расскажите следствию о совершенных Вами опасных преступлениях: о незаконном изготовлении, ношении, хранении огнестрельного оружия и использование его для браконьерства.
–