Случай на станции Кречетовка
Шрифт:
Однако, в этом мире царят, как правило, не справедливые и беспристрастные законы, а ложь и кумовство… Вот почему внук гимназического профессора принял не столь уж лестное для самолюбия предложение полковника Вальтера Николаи. Ну, не становиться же жалким клерком или еще, пуще того — дворецким в семействе чванливых торгашей, разбогатевших на военных заказах. Альберт кадровый офицер, жизнь которого предназначена служению Vaterland.
Но еще две недели ушло на то, чтобы предпринятую начальником разведки кадровую ротацию санкционировали в Ставке Главного командования. Наконец, перевод подписали генерал-квартирмейстер Полевого Генерального штаба фон Штейн и Глава Военного кабинета — барон фон Линкер.
После чего последовало уже официальное оформление в структуру Генштаба, гауптману пришлось пройти через бюрократическую
Когда дело устроилось положительным образом, полковник Николаи в двухчасовой беседе с присущей шефу разведки скрупулезностью еще раз проверил уровень академической подготовки Альберта, общую эрудицию и осведомленность в вещах чисто специфических. Прощупал морально-психологическое состояние капитана, выяснил, насколько честен тот в собственном выборе и не откажется ли от него, при появлении трудностей. Оставшись удовлетворенным по всем позициям, полковник кратко изложил Арнольду, что ждет офицера в ближайшем будущем.
Первым делом тот пройдет полугодичную подготовку в учебном центре разведывательного отдела. Так как капитан последнее время специализировался на вопросах железнодорожных перевозок и детально изучил специфику этого вида транспорта, ему предназначено вести агентурную работу на Российских железных дорогах. Даже непосвященному ясно, что грузопотоки — четкий показатель экономического и военного потенциала страны. Особенно эти знания необходимы в ходе военных действий — снабжение фронта людскими и другими ресурсами всесторонне раскрывает планы противной стороны.
После окончания учебы Альберту предстоит сдать сложнейший квалификационный экзамен, председателем выпускной комиссии будет сам полковник Николаи. По результатам испытаний будет определен конкретный участок, на котором выпускник центра начнет нелегальную работу. И тогда новоявленному агенту поставят предметные задачи, определят связников, дадут шифры, ну и разъяснят остальные нужные в этих условиях вещи.
Арнольду, капитану Генерального штаба, через месяц стукнет тридцать лет. Иной человек позавидует столь удачному продвижению по службе. Впрочем, молодой офицер не был чинодралом, хотя честолюбием не обделен… С первых дней на фронте он побывал в таких жестких мясорубках, что не приведи Господь. За боевые отличия был награжден: орденом Дома Гогенцоллернов (ад под Новогрудком), Железным крестом 1-го класса (взятие Ковно в пятнадцатом), Железным крестом 2-го класса (битва под Танненбергом в четырнадцатом), Гамбургским Ганзейским крестом (награда за храбрость или боевые заслуги на поле боя, приравнивается к Железному кресту), и Крестом «За военные заслуги» Австро-Венгрии. После ранения оказался в Военном министерстве.
Спрашивается, сколько еще учиться… ведь капитан уже не мальчик, а зрелый муж. Не пора ли послать к чертям сидение за партой, отказаться от постылой участи школяра… Ведь, что не говори, а усердная учеба требует неизмеримо больше усилий, чем практическое претворение полученных знаний в жизнь. А сколько скуки, сколько нуды пережито, сколько нерв будет затрачено… Да и будет ли толк, пойдут ли на пользу делу потраченные в штудиях месяцы… К тому же идет жестокая война, люди бессчетно гибнут в боях, да и в тылу отнюдь не легче, голод, болезни — кругом один ужас. А офицер вдруг окажется в тепличных условиях, в смысле без риска для жизни, когда судьба других висит на волоске. Справедливо ли это по отношению к боевым товарищам, проливающим вместо него собственную кровь.
И Альберт честно спросил об этом пожилого полковника. И тот ответил, как выяснилось на наивный вопрос:
— Капитан Арнольд, с точки зрения общечеловеческой морали понимаю возникшие сомнения. Но коль приняли присягу, то, как кадровый военный знаете, что предназначение солдата на войне, конкретно целесообразность места несения службы, определяет только начальство. Командованию видней, где кого использовать с большей отдачей и успехом. Поэтому в армии и заведено раз и навсегда, что приказы не обсуждаются, а выполняются неукоснительно, в том и состоит залог победы. Вам изначально предоставили выбор, и сделав таковой, перепоручаете собственную судьбу в руки прямого начальника, то есть полковника Николаи. Так позвольте теперь мне решать долю подчиненного… На фронте
Альберт пытался возразить, но не решился на откровенность, Николаи же продолжил, но уже мягким, даже домашним тоном:
— Извини дружок, не подумай, что использую фронтовика в темную, а уж тем паче в личных интересах. Это не так… Не скрою, пришлось кучу времени посвятить раскрытию чужих тайн, а как знаешь, — руковожу еще и армейской контрразведкой, а это поприще несравненно деликатней, чем разведка как таковая. Но дело даже и не в том… Скажу без бахвальства, худо-бедно научился объективно оценивать достоинства и недостатки людей, короче говоря, приноровился видеть личность насквозь и умею определить цену каждому человеку, понимаю, на что тот способен, и что индивиду не по плечу.
На тебя, не будет преувеличением, потратил десять лет. Знаю об Альберте Арнольде как никто исчерпывающе… И не сомневаюсь, что даже ты сам не догадываешься об отдельных сторонах собственной личности, не говоря уж о скрытых способностях, — пресекая всплеск протеста на лице Альберта, продолжил. — Уверяю капитан, со стороны завсегда видней. Так вот, что хочу сказать… — полковник сделал глоток воды из стакана. — Миссия, которой теперь посвятил себя, состоит в том, чтобы создать капитальный задел для будущего внешней разведки Германии. И потому последний год подбираю адекватные кандидатуры закордонных разведчиков. Надеюсь, нет смысла объяснять, что агенты-нелегалы составляют элиту нашей разведки. На подготовку профессионала такого уровня раньше, как правило, отводилось минимум два-три года. Ведь каждый секретный агент оставляет прошлую жизнь и перевоплощается в новую личность, в подданного чужой страны, с характерной национальной ментальностью. Короче, становится бесповоротно другим человеком. — И тяжело вздохнув, как бы исчерпав нужные и не нужные доводы, полковник резюмировал. — Пойми капитан, подчас стоящий разведчик-нелегал стоит даже дороже дивизии на фронте, от достоверности полученной им информации зависят тысячи жизней соотечественников, в том числе и мирных граждан.
Альберт, до корней волос ощутив чудовищную разительность перемен, которые уготовила судьба, только и произнес одеревеневшими губами:
— Да, понимаю, господин полковник, понимаю как нельзя лучше…
Вальтер Николаи всмотрелся в глаза собеседника, потом пожал руку капитана, и не ослабляя хватки, подытожил сказанное с отеческой теплотой:
— На редкость доволен, что не ошибся в выборе, гауптман Арнольд. Скажу одно, напоследок — не каждый храбрец решиться стать бойцом невидимого фронта, миссия крайне рискованная, а постоянная стойкость в нашем общем деле неизмеримо больше, чем открытый героизм, проявленный на поле боя. Поверь, дорогой Альберт, это не пустые слова. И еще, — бравый полковник ощутимо погрустнел, — извини за фамильярность, вы — мои ученики и прежние и новые для меня как родные дети, ваша боль — моя боль, ваши победы — мои победы.
Вскоре Альберт оказался в Восточной Пруссии, рядом с Кенигсбергом в деревушке Seligenfeld. В этих «блаженных полях» и помещалась секретная школа третьего отдела, созданная Вальтером Николаи, еще в бытность начальником Восточного разведцентра.
Альберта как будущего нелегала поселили на конспиративной квартире, в отдельно стоящей мызе, благо селение состояло из разбросанных хуторов. Отобрали военное обмундирование и личные вещи, переодели в одежду обыкновенного селянина. Персональный куратор — седой, немногословный старичок, кстати, также в цивильном одеянии, подробно и толково объяснил строгий распорядок теперешней жизни. Затем по общепринятому правилу, как и каждый курсант, попав в подобное заведение, Альберт получил псевдоним. Теперь капитана звали — Роман Денисович Ширяев, и он обязан, откликался только на это имя. Отныне дальнейшая жизнь будет подчинена постоянной конспирации, которую нельзя применять время от времени. Куратор доходчиво пояснил, что смысл тотальной маскировки не только в сокрытии некоей информации. Это обширное, вернее всеобъемлющее понятие… По сути, конспирация считается экспертами своеобразной «высокой культурой», и приобретает истинный смысл, только когда становится образом жизни. Вот тогда умение соблюдать тайну станет тем надежным покрывалом-невидимкой, что укроет разведчика-нелегала от бдительного ока вражеской контрразведки.