Случайная заложница
Шрифт:
Сегодня тоже все должно было пройти гладко, когда я «снимал» Маккензи, но в мою жизнь снова ворвалась Мишель, которая в который раз спутала мне все планы. Я закончил свою работу на сегодня, а теперь мне предстоит придумать, что делать с той, которая видела, как я нажимал на курок. Я не могу ее убить, но и в живых оставить тоже. Это слишком рискованно. Когда до заветной цели осталась всего пара шагов, я не могу облажаться. Во мне тоже течет ирландская кровь, которая требует мести. Расправы, которая приведет к тому, что моя кровь перестанет стынуть в жилах от каждого воспоминания о том, что отца предали его же братья.
Глава 3
Еду,
Не думая дважды, сворачиваю на лесную дорогу и несусь по ухабам, куда глаза глядят. Мне сейчас похер, я должен сделать что-то. Подстрелить пару белок, подраться с медведем - наплевать, только бы израсходовать куда-нибудь эту энергию. Останавливаюсь в конце дороги и, сдернув с рук перчатки, выскакиваю из машины. Делаю несколько быстрых шагов и, запустив пальцы в волосы, присаживаюсь на корточки. Крепко зажмуриваюсь, пытаясь дышать глубже, чтобы вернуть себе хоть немного контроля над телом и разумом. Над разумом будет сложнее всего. Тело натренированное, а вот мозги в такие моменты шалят. Все мысли покрыты пеленой похоти, которая теперь рвется из меня неконтролируемо.
Хлопает дверь машины. Я поворачиваюсь и вижу, как Мишель несется прочь от меня по дороге. Подскакиваю, и адреналин снова обостряет все ощущения. В висках стучит: «Вернуть и наказать». Догоняю ее через пару секунд и, схватив за талию, поднимаю в воздухе.
– Пусти! Пусти меня!
– она царапает мои предплечья, вырывается, но я не реагирую.
– Финн! Пусти, пожалуйста!
Я зачем-то молча несу ее в заросли, пока еще сам не понимая, с какой целью. Упорно тащу извивающуюся Мишель, а перед собой вижу только то, как срываю с нее одежду и вколачиваюсь без пощады. Перед глазами красная пелена, навеянная адреналином и похотью, и мозг окончательно сдает. Останавливаюсь, разворачиваю Мишель и прижимаю спиной к стволу огромного дерева. Руки живут отдельной жизнью, они забираются ей под футболку и жадно мнут грудь, задирают ткань к шее. Сквозь морок, приглушающий звуки, доносится жалобное «пожалуйста, не надо» со всхлипами, но я не слышу. Я оглушен своим безудержным желанием.
Мишель царапает мне руки, пытается дать пощечину. Я хватаю ее за запястья и поднимаю руки высоко над головой, пригвождая их к стволу своей ладонью. Я не вижу ее лица. Смотрю в него и не вижу, изображение расплывается, а в ушах грохочет кровь. Сердце бешено колотится и подрагивают все мышцы. Я снова и снова касаюсь ее груди, и практически кончаю от ощущения тяжелой, настоящей упругой плоти. Пытаюсь расстегнуть ей джинсы, срывая пуговицу. Мишель уже заходится рыданиями, но мне плевать. Дергаю молнию на ширинке и стягиваю ей джинсы до колен вместе с трусиками. А, может, там их нет. Я не вижу. Мне нужно подготовить ее. Я не хочу входить в сухую женщину.
Плюю себе на пальцы и протискиваюсь
– Финн! Пожалуйста, не делай этого!
– доносятся до меня обрывки ее рыданий.
– Малоун никогда бы тебе не простил.
И вот так внезапно все прекращается. Я резко отнимаю руку и перевожу взгляд с ее обнаженной груди на лицо. Постепенно возвращается зрение, рассеивается туман, и я начинаю осознавать, что натворил. Я чуть не изнасиловал женщину, в которую влюбился четыре года назад. Чистую, спокойную, веселую и оптимистичную Мишель. Девочку, которая за все время нашего знакомства никогда даже слова плохого в мою сторону не сказала.
Когда весь ужас происходящего наваливается на меня, то придавливает, словно бетонной плитой. Мне хочется лечь на землю и принять неизбежное. Пусть меня раздавит до того, как я сделаю это сам.
Отпускаю руки Мишель и делаю шаг назад, в ужасе осматривая последствия моего срыва. Вот почему я прятался от нее все это время. Потому что я перестал быть прежним Финном, превратился в дикое животное, которое теперь живет инстинктами. Я не хотел, чтобы Мишель разочаровалась во мне. Чтобы увидела, какое я теперь чудовище, недостойное даже ее компании для чашки кофе.
Хватаю себя за волосы. Что делать?
Убить?
Оставить в живых?
Как обезопасить себя после того, что я совершил?
Спрятать и не давать появляться среди людей?
Я ведь так и собирался сделать, я вез ее к себе. Какого хрена я свернул в лес?
Поворачиваюсь и наблюдаю за тем, как она дрожащими руками, захлебываясь рыданиями, поправляет сорванный бюстгальтер, натягивает футболку. Потом по молочного цвета бедрам скользят джинсы с бельем. Трусики все-таки были. Блядь, какая сейчас разница?! Я злюсь на себя; разъярен за то, что позволил этой агрессии вылиться на нее.
Я хотел привезти ее домой, объяснить все, поселить в своем подвале и продолжать подготовку к следующей операции. Но из-за моей несдержанности и страха все полетело к чертям. Как теперь разгребать последствия, понятия не имею.
Острота зрения и здравость рассуждений понемногу возвращаются. Я смотрю на Мишель и содрогаюсь от понимания того, что могло бы произойти, не останови она меня именем брата.
Как только Мишель приводит себя в порядок, шагаю к ней, и она снова сжимается, с ужасом глядя на меня. Руки сами собой сжимаются в кулаки.
– Поехали.
– Можно я просто уйду, Финн?
– просит дрожащим голосом.
– Нет.
– Финн, я никому не скажу, правда. Ты же моя семь… Ты был моей семьей, я не предам тебя никогда.
Качаю головой. Правильно было бы отпустить, пока она не начала ненавидеть меня еще сильнее, но назад пути нет. Я буду делать то, что должен.
– Поехали, Мишель.
Ее рыдания становятся громче, она уже начала икать. Но идет послушно в машину. Я занимаю водительское место и блокирую двери. Набегался за сегодня, больше не хочу гнаться, если надумает сбежать. Внезапно мое тело перестает дрожать и наваливается просто нечеловеческая усталость. Тяжело вздыхаю. Вытаскиваю с заднего сиденья бутылку воды и протягиваю Мишель. Она сначала шарахается, а потом, когда видит, что я даю воду, аккуратно вытягивает ее, чтобы не касаться моих пальцев, и хриплым шепотом благодарит.