Случайная заложница
Шрифт:
– Фильм? Будем фильмы смотреть? А я думала, будет второй заход с изнасилованием.
С раздражением хлопаю дверью в подвал и резко дергаю засов, чтобы закрыть Мишель внизу. Бросаю в микроволновку ужин разогреваться, а сам кормлю собак. Пока они жадно набрасываются на корм во дворе у своего вольера, я осматриваюсь по сторонам. Стало жарко. Или это я так себя чувствую, потому что лицо и шея горят. Не от стыда, нет. От неудовлетворенного желания. Мне хочется свалить к Ками, но я не могу в первый день оставить Мишель саму. А если ей что-нибудь понадобится? Завтра нужно будет съездить в их
Нехотя возвращаюсь в дом, достаю ужин из микроволновки, раскладываю по тарелкам. Беру из холодильника остатки салата и делю напополам, свежий делать мне лень. Прихватываю пару бутылок пива, ставлю все это на поднос и иду к подвалу. Спускаюсь, Мишель в комнате нет. За дверью ванной слышу всхлипы и шум воды. Мне бы стоило испытывать стыд и сожаление, отпустить ее, но я не могу. Где-то в глубине души я понимаю, что, если расскажу ей все, как есть, она не осудит и не сдаст меня. Но также я понимаю, что тогда больше никогда ее не увижу, она сбежит.
А потом в меня ударяет мысль: если у людей Маккензи я нахожусь в розыске, то они станут искать и ее, потому что мы - единственные оставшиеся в живых. Маккензи ведь не в курсе, на что способна Мишель. А если он уже ее пасет? Я застываю, пораженный этой мыслью. Что, если я привел их в свое убежище? Адреналин возвращается, поджигая мои вены и заставляя кровь быстрее бежать по ним, и в ушах слышать только грохот. И мозг уже работает в усиленном режиме, выстраивая план, что делать дальше. Мне нужна ночная вылазка по окрестностям. Я не смогу спокойно уснуть, если не буду уверен, что все чисто. У меня хорошо защищенный дом, но это еще не гарантия безопасности, если сюда пожалуют ирландские головорезы.
Прерываю мысли и глубоко дышу, чтобы не вести себя снова, как сорвавшееся с цепи животное, когда Мишель выходит из ванной. Она поправляет завязанные в хвост волосы, перекидывая их на спину. И снова я замечаю мелкую деталь: ее волосы тяжелые, они с характерным хлестким звуком касаются ее спины. Странно, но это тоже возбуждает. Даже такая мелочь. Чувствую себя больным фетишистом. То пальцы ног, то волосы. Но все никак не могу охватить образ в целом, только мелкие детали, какие-то оттенки ее внешности. Возможно, сказывается моя нынешняя деятельность, которая научила меня подмечать незаметные на первый взгляд тонкости. Или то, что я скучал по Мишель. Действительно скучал. Сейчас мне хочется увидеть ее лучезарную улыбку и услышать кристальный смех. Но, боюсь, это мне будет доступно еще очень нескоро, с учетом сложившихся обстоятельств.
Ставлю тарелку сбоку от своей.
– Садись поешь.
– Я же сказала, что не хочу.
– Она останавливается в нескольких шагах от меня и обнимает себя за плечи. Бросает быстрый взгляд в сторону ступеней из подвала, и я качаю головой.
– Даже не думай в этом направлении, Мишель.
– Зачем я тебе?
– устало спрашивает она.
Я киваю ей на диван и на тарелку.
– Садись ешь, поговорим.
Она послушно устраивается рядом, берет тарелку. Я открываю оба пива и ставлю перед ней бутылку. Она делает несколько глотков, а я смотрю на ее губы. На то, как они обхватывают горлышко бутылки. Ох, не бутылку
Мы начинаем есть. Я быстро прокручиваю в голове то, что ей можно сказать, а что лучше утаить. Но пазл все никак не складывается. Ничего нельзя говорить, ради ее же безопасности. Но она вопросительно поглядывает на меня, ожидая ответов. Крепко сжимаю челюсти.
– Финн… - нерешительно зовет она.
– Что?
– рявкаю, не сдержавшись.
– Там Дикси одна дома. Она старая. Питается по расписанию… Я…
– Я вечером заберу ее сюда.
– Спасибо, - шепчет она, а потом снова начинает: - Финн…
– Ладно, - решительно заявляю, откладывая в сторону вилку.
– Я не могу рассказать тебе всего. Но кое-что все же озвучу, чтобы ты не видела во мне врага.
– Она отводит смущенный взгляд, и я с ужасом понимаю, что она уже сделала определенные выводы. Неправильные выводы.
– Посмотри на меня, Мишель. Ты меня боишься?
Мне важно услышать ее ответ. Но еще более важно знать, какие чувства она испытывает в данный момент. Потому что от этого зависит то, насколько комфортно ей будет рядом со мной. А мне хочется, чтобы было комфортно. Чтобы она могла расслабиться. Для этого ей нужно понять, что со мной она в безопасности и пребывает в моем доме не потому что я хочу ее обидеть, а потому что хочу защитить. Да, изначально я привез ее, потому что не знал, что делать со свидетелем. Но теперь мое единственное желание в отношении Мишель - защитить.
– Немного, - наконец отвечает она.
– Почему?
Она смотрит на меня, как на идиота, что, в принципе, логично.
– Потому что на моих глазах ты убил человека.
– На твоих глазах я выпустил пулю из снайперской винтовки. Ты не видела, что я убил человека.
На мгновение на ее лице мелькает сомнение, но тут же исчезает. Она кусает нижнюю губу и слегка хмурится. А потом ее взгляд проясняется, и она снова задирает подбородок.
– Но ты убил.
– Убил, - спокойно подтверждаю я.
– Кем он был?
– тихо спрашивает она севшим голосом.
– Одним из тех, кто виновен в гибели моей семьи.
– Мишель ахает.
– Неужели ты думала, что я позволю этим подонкам продолжать топтать эту землю и наслаждаться жизнью, когда моя семья была убита таким ужасным образом? Мишель, я хочу, чтобы ты понимала. Я уже не тот хороший парень, которого ты знала. Я стал плохим. Меня вынудили им стать.
– Ты теперь такой же, как твой отец?
– Я теперь такой же, как все Фоули.
– Но я тоже Фоули и…
– Да, - с улыбкой подтверждаю, - но и моя мама не состояла в мафии, правда?
Мишель кивает. На ее губах появляется едва заметная улыбка. Но я улавливаю ее, она греет мое сердце и растапливает в нем лед.
– Не состояла. А Мал, как оказалось, состоял.
– С чего ты взяла?
– я хмурюсь. Потому что никто, кроме вовлеченных в это людей, не знал о том, что Малоун помогал мафии отмывать деньги.
Мишель посмотрела невидящим взглядом в пространство.