Случайные попутчики
Шрифт:
Он начал укладываться. Ему казалось, что сборы заняли несколько часов, хотя вещей было мало. Он посмотрел на коричневый комод, пытаясь сообразить, проверял ли ящики, чтобы ничего не оставить. И вот на том самом месте, где ему предстало видение белого дома, проступило смеющееся лицо — сперва полумесяцы губ, затем все остальное — лицо Бруно. Кончик языка бесстыже скользнул по верхней губе, и снова — вспышка беззвучного судорожного смеха, от которого потные волосы упали на лоб. Гай нахмурился, посмотрев на Анну.
— В чем дело, Гай?
— Ни в чем, — ответил он. Интересно, какой у него вид в настоящий момент?
14
Предположим,
Поглядев в иллюминатор, Гай увидел внизу сплошную тьму. Почему он не тревожится сильнее? Впереди в сумрачном туннеле салона кто-то из пассажиров полыхнул спичкой, закурив сигарету. Дымок от мексиканского табака был слабый, кисловатый и тошнотворный. Он посмотрел на часы: 4.25.
Ближе к рассвету он задремал, покорившись реву моторов, которые, казалось, упорно стремились разнести самолет, а пока раздирали его разум и пускали клочки по ветру. Он открыл глаза навстречу серому пасмурному утру и свежей мысли: Мириам убил ее любовник. Это было очевидно и более чем вероятно. Убил, поссорившись. Газеты постоянно пишут о таких случаях, и жертвами постоянно оказываются женщины вроде Мириам. Убийство молодой мексиканки расписала на первой полосе бульварная газетенка «Эль графико», которую он купил в аэропорту, — ни одной американской газеты он, как ни искал, не нашел, хотя едва не опоздал из-за этого на самолет: со снимка скалился ее любовник-мексиканец, демонстрируя нож, которым ее прирезал; Гай начал было читать, но потерял всякий интерес уже после первого абзаца.
В аэропорту Меткаф его встретил человек в штатском и попросил поехать ответить на несколько вопросов. Они вместе сели в такси.
— Убийцу нашли? — спросил Гай.
— Нет.
Человек в штатском выглядел устало, словно провел бессонную ночь; так же выглядели и все репортеры, служащие и полицейские в зале старого суда Норт-Сайда. Гай обвел взглядом большую, с деревянными панелями комнату, высматривая Бруно, и лишь после этого сообразил, что делает глупость. Когда он закурил сигарету, сосед спросил, какая марка и Гай его угостил. Собираясь в дорогу, он сунул в карман сигареты Анны — пачку «Бельмонт».
— Гай Дэниел Хайнс, проживает в Меткафе по Эмброуз-стрит, дом 717… Когда вы отбыли из Меткафа? А когда прибыли в Мехико-сити?
Заскрипели стулья. Следом глухо застучала кареткой бесшумная пишущая машинка.
К нему подошел другой мужчина в штатском, при бляхе, в расстегнутом пиджаке и с выпирающим пузом.
— Зачем вы отправились в Мексику?
— Навестить знакомых.
— Кого именно?
— Фолкнеров. Алекса Фолкнера из Нью-Йорка.
— Почему вы не сказали матери, куда отправляетесь?
— Я ей сказал.
— Она не знала, где вы остановились в Мехико-сити, — вежливо заметил мужчина в штатском и заглянул в свои записи. — В воскресенье
— Что хочет со мной поговорить.
— Но вы не были расположены с ней больше разговаривать, не так ли? — спросил кто-то звонким тенором.
Гай взглянул на молодого полицейского и промолчал.
— Вы были отцом ее ребенка?
Он попытался ответить, но его перебили:
— С какой целью вы неделю назад приезжали в Техас повидаться с женой?
— Вам позарез нужен развод, мистер Хайнс?
— Вы влюблены в Анну Фолкнер?
Смех.
— Вы знали, что у жены был любовник, мистер Хайнс. Вы ревновали?
— Этот ребенок гарантировал вам развод, правда?
— Все! — произнес чей-то голос.
Ему сунули под нос фотографию, от злости у него все расплывалось перед глазами, но потом снимок обрел четкость — темноволосый мужчина, продолговатое лицо, красивые, без мысли, карие глаза, мужественный подбородок с ямкой; такое лицо могло принадлежать киноактеру, и Гаю не нужно было объяснять, что это любовник Мириам: лицо такого типа полюбилось ей три года тому назад.
— Нет, — ответил Гай.
— Разве вы с ней не беседовали?
— Все!
Уголки его губ сложились в горькую улыбку, однако он чувствовал что мог бы разреветься, как ребенок. Перед зданием суда он поймал такси и по пути домой прочитал в машине двойную колонку на первой полосе «Меткаф стар»:
12 июня. Продолжаются поиски убийцы миссис Мириам Джойс Хайнс, жительницы нашего города, задушенной неизвестным преступником на Меткаф-Айленд в воскресенье вечером.
Сегодня в город прибыли два эксперта по отпечаткам пальцев. Они попытаются определить отпечатки, снятые с ручек весел и с прогулочных лодок на пункте проката на озере Меткаф. Но полиция и следствие опасаются, что имеющиеся отпечатки слишком смазаны. По обнародованному вчера мнению властей, убийство могло быть совершено неизвестным маньяком. За исключением сомнительных отпечатков пальцев и нескольких вмятин от каблука на месте преступления, полиция пока что не обнаружила существенных улик.
С самым важным свидетельством на дознании, как полагают, выступит Оуэн Маркмен, 30 лет, портовый грузчик, из Хьюстона и близкий друг убитой.
Погребение миссис Хайнс состоится сегодня на Ремингтонском кладбище. Траурный кортеж отправляется от Хоуэлловского Дома усопших на Коллежд-авеню в два часа пополудни».
Гай прикурил новую сигарету от предыдущей. Руки у него все еще дрожали, но чувствовал он себя немного лучше. Мысль о маньяке как-то не приходила ему в голову. Маньяк превращал убийство пусть в чудовищную, но все же случайность.
Мать ждала его в гостиной, сидя в качалке и прижав к виску носовой платок, но не стала подниматься ему навстречу. Гай обнял ее и поцеловал в щеку, с облегчением заметив, что глаза у нее сухие.
— Вчера я весь день провела с миссис Джойс, — сказала она, — но ехать на похороны я просто не в состоянии.
— И не нужно, мама.
Он поглядел на часы — было уже начало третьего. На мгновенье ему припомнилось, что Мириам, не дай Бог, закопают живой, она очнется и начнет гневно вопить. Он отвернулся и потер лоб.
— Миссис Джойс спрашивала, — тихо сказала мать, — может, тебе что известно?
Гай снова повернулся к матери. Он знал, что миссис Джойс его терпеть не может, и сам сейчас ненавидел ее за то, что она могла наговорить матери.
— Мама, не встречайся с ними больше. Ты ведь не обязана, верно?