Случайный билет в детство

Стрелков Владислав Валентинович

Ко мне кто-то приближался. Не рассмотреть — одни зеленые пятна-тени. Это коммандос, больше некому.

Граната! Рука нащупала твердые грани. Кольцо само нашло палец, но что-то мешает его вырвать — усики не свел. Тени уже рядом, значит, времени нет, значит надо сильнее… ещё сильнее…

Вырвал! Теперь все. Ладонь разжата… рычаг вырывается…

Вся жизнь перед глазами пронеслась в одно мгновение. Лица мамы, жены, дочери и… Рамона.

— Дольжхени вивес, амиго — шепчет он, — дольжхени вивес, эрмано…

Глава 12

Наверное,

перед смертью человеку открывается истина. Те слова, сказанные Азуро, Тихомиров повторил для меня: «Ты должен жить, друг».

Прошептал еле слышно, но теперь я знаю — он говорил их мне как равному. Дядя Миша знал — кто я, и он понял, что за проблемы терзают меня последнее время. И он дал мне прожить маленький кусочек своей жизни.

Сон ушел, оставив горечь потери, и теперь у меня сомнений нет — я должен стать тем, кем должен. Именно так и не иначе.

Я проснулся со странным чувством, будто повзрослел разом. И вдвойне странно, что гораздо старше стали обе сущности — и детская и взрослая. И почти слились в единое целое.

Жаль, не смогу попасть на похороны Тихомирова. Но я могу другое…

На улице шумел ливень. Было слышно, как барабанит по отливу окна. Иногда порывами ветра капли бросало на стекло. Сверкнуло и тут же громыхнуло. И этот гром очень похож на пушечный выстрел…

Шум ливня навевал мелодию. Грустную. Сами собой начали складываться строки:

— Нам мирных снов уж не видать, Они остались в жизни той. Мы не хотели умирать, Но были прокляты войной. В ночной тиши не храп, а хрип, В глазах не мир, а боль и стон. В чужой войне я не погиб, Тогда война вошла в мой сон.

Боль в руках отступила, отвлекая от стихов, и сменилась острым покалыванием.

— Ну вот, готово. — Медсестра собрала обрезки бинтов и выкинула их в урну, а я начал массировать затекший палец. Надо же так затянуть бинт и напрочь оторвать завязки…

«Рука нащупала твердые грани. Кольцо само нашло палец, но что-то мешает его вырвать — усики не свел. Тени уже рядом, значит, времени нет, значит надо сильнее… ещё сильнее…»

Во сне я рвал кольцо, а на самом деле узел повязки на руке, да так затянул, что большой палец левой кисти капитально опух. И развязать не получилось, пришлось идти в процедурную.

— Теперь только обработать йодом и наложить новые повязки.

— Не надо повязок, — я осмотрел свои кисти, — ссадины достаточно затянулись.

— Да! — медсестра как-то странно на меня посмотрела. — Но без повязок можно повредить недожившие шрамы и все начнется сначала.

Честно говоря, мне не хотелось ходить с забинтованными кистями. Не очень удобно.

— Может пластырем закрыть?

— Можно и пластырем, — согласилась медсестра,

положила пузырек с йодом на столик и направилась к шкафчику. — Тогда заодно все повреждения мазью обработаем, если не возражаешь.

Насчет мази я не против, наоборот — за. Хорошее лекарство, спасибо Зеленину. Медсестра начала обрабатывать мои ушибы, а я посмотрел на дежурного врача, сидящего за столом у окна и решающего кроссворд.

— Самая крупная река Европы, пять букв, — пробормотал врач и начал грызть карандаш. — Мария Антоновна, не знаете, какая река самая крупная?

— Не знаю, — ответила она, — я, Виктор Евгеньевич, в географии не сильна.

Странно не знать такой простой вещи, поэтому не удержался:

— Вообще-то Волга.

— Подходит, — кивнул врач и старательно вписал слово в кроссворд.

— Поразительно!

Нет, все-таки на мне наверно вместо синяков узор проступил, необычный, минимум Гжельская роспись, раз на меня будто на чудо глазеют.

— Что? — оторвался дежурный врач от решения кроссворда.

— Я говорю — поразительно, — повторила медсестра, — еще вчера на молодом человеке живого места не было, а сегодня лишь легкие посинения остались. Какая быстрая регенерация!

Может медику и виднее, но я в зеркало на себя смотрел, и мне моя физиономия показалась вообще неправильной формы, если цвет лица не учитывать. И ребра побаливают, челюсть тоже, палец вот…

Правда это после того как проснулся. М-да, чего только во сне не сделаешь…

— Ничего удивительного, Мария Антоновна, — продирижировал карандашом врач, — у парня молодой и здоровый организм, и дикое желание провести лето не дома, а на улице. А это мощный стимул к выздоровлению.

— Возможно, — пожала плечами медсестра, — но все равно удивительно.

Очень даже возможно. На здоровье я никогда не жаловался. Все ранения заживали быстро, да и болел редко, можно по пальцам сосчитать. Последний раз загрипповал пять лет назад, но только из-за прививки. Тогда эпидемия по стране гуляла, и болезнь поразила чуть ли не половину управления, не затронув наш отдел. Это понятно, что наши организмы закаленные ежедневными нагрузками и «снятием стресса» хрен чем возьмешь, но у руководства было особое мнение. М-дя, я потом очень пожалел, что дал себя уговорить «уколоться». Меня «скосило» под вечер, да так что скорую пришлось вызывать. Спасибо прививке — провалялся пластом три дня, и еще неделю температурил. А на следующий год в мягкой форме послал медиков, предложивших опять привиться.

В детстве тоже редко болел, в основном простудой. Помнится, весь класс переболел желтухой, лишь я не поддался «недугу». Зато сейчас почти весь желтый, будто Боткин лично меня в желтый цвет разукрасил.

Вновь громыхнуло за окном, и я невольно посмотрел на улицу.

— Столица Анголы, — пробормотал врач, и почесал карандашом висок, — шесть букв. Третья буква…

— Луанда.

— Подходит! — почему-то удивился врач. — Точно, Луанда?

— Точнее некуда.

— Хорошо знаешь географию, парень.