Случайный хозяин для невольницы

Дюжева Маргарита

Дракон по-собачьи отряхнулся, щелкнул пастью и подошёл к воде, но пить не стал. Только тревожно принюхался и фыркнул. Ему не нравилось лазурное озеро, а я бы остался здесь на всегда. Заплыл бы на середину, нырнул вглубь, опустился бы на самое дно и…

Лифар снова бесцеремонно толкнул меня в бок.

— Чего тебе?

Он опять меня толкнул, так что я откатился на несколько метров по сырой траве.

— Я не хочу вставать.

Лифар угрожающе поднял крылья.

— Зачем мне возвращаться?

Меня там никто не ждет. Разве что клетка и топор палача.

И снова уставился на безмятежное озеро, которое еще вчера бурлило, закручиваясь водоворотами, а сейчас было похоже на зеркальную гладь. Где-то там, на глубине остались осколки моего сердца.

— А знаешь, — сказал я, решительно поднимаясь на ноги, — полетели. Может, действительно повесят.

Я был бы не против. Какой смысл влачить жалкое существование, если вокруг не осталось света, и каждый миг, каждая секунда наполнены сожалениями о содеянном. Остаться у озера и смотреть до скончания века на лазурную синеву его вод – слишком слабое наказание за все, что я сделал.

— Пора заканчивать с этим всем, — подошел к дракону ближе.

Он смотрел на меня недоверчиво, хмуро и даже как будто с осуждением.

— Хватит. Полетели.

Я ждал, что он снова схватит меня своей могучий лапой, но Лифар опустил крыло, приглашая забраться на спину. Взгляд скользнул по светлой нежной чешуе, выросшей на том месте, куда я его ранил.

— Мне так жаль, — я аккуратно прикоснулся ладонью. Лифар напряженно вздрогнул, но не отодвинулся, позволяя к себе притронуться. — прости.

А ведь есть еще Али, на котором я отыгрался за шутку с розовым передником, есть парни, которых я чуть наизнанку не вывернул, есть еще множество человек в лагере, которым досталось просто так, ни за что. Я поморщился, словно хлебнул горькой отравы, с каждым мигом чувствуя себя все поганее и поганее. Оказывается, в том, чтобы быть р’хандом есть свои плюсы. Ему никогда, ни за что не стыдно. Он не чувствует боли, сожаления, жалости. Он просто живет в свое удовольствие, разрушая все на своем пути. Он монстр. Чудовище… я чудовище.

Пока я устраивался на спине, между жестких пластин, дракон топтался на месте и тревожно прислушивался. Потом раскинул крылья и одним сильным взмахом поднялся в воздух. Мы сделали круг над озером, будто прощаясь с отважной рыжей девчонкой и развернулись в том направлении, откуда прилетели.

Прижавшись к могучей шее, я продолжал смотреть вниз, на яркую, прозрачную воду, сквозь которую на мелководье было видно илистое дно, на заросли камышей по краям, на песчаную отмель, посреди которой развесила раскидистые листья шельм-трава.

…А из-под нее выглядывала тонкая, женская рука.

Уверенны, что показалось, я свесился, пристально всматриваясь и едва

не соскользнул вниз. Черный дракон сердито зарычал, изогнул шею, чтобы одарить меня грозным взглядом.

— Спускайся, — просипел я. Сердце билось во рту, на кончике языка, на оголенный натянутых нервах, — давай вниз.

Он недоуменно заворчал, но начал снижать. Мне не хватало терпения. Я не мог дождаться пока, он сложит свои огромные крылья и опустится на берег, поэтому спрыгнул вниз, когда до земли оставалось метров десять.

Приземлился тяжело. Раньше бы такой высоты и не заметил, а сейчас все кости загудели, но мне было плевать. Медленно, как в тумане я брел к этому кусту, не отрывая взгляда от тонкой безвольной руки.

Во рту было горько. Давление в груди с каждым мигом нарастало все сильнее, а остатки сердца захлёбывались кровью. Я упал рядом с ней на колени, дрожащей рукой отвел в сторону широкий резной лист и едва сдержал стон, рвущийся из груди.

Она лежала на сочной изумрудной траве, такая нежная, такая хрупкая…как живая.

Я нерешительно протянул к ней руку, желая притронуться, но пальцы замерли в миллиметре от кожи.

Невыносимо. Страшно. Больно. Моя вина.

Я задыхался. Не знал, что от чувств может быть так больно. В горле горел тугой ком, который никак не удавалось проглотить.

Я все-таки к ней прикоснулся. Провел подрагивающими пальцами по щеке. Невесомо, едва уловимо, словно боясь осквернить ее своими прикосновениями.

— Прости меня, — просипел, умирая изнутри, захлебываясь своим отчаянием.

…. Длинные ресницы затрепетали.

* * *

Я не поверил своим глазам. Бред воспаленного мозга, выдающего желаемое за действительное. Не иначе.

Голубые, такого же цвета как лазурное озеро, глаза распахнулись. Я не смел пошевелиться. Смотрел в них и тонул, уверенный в том, что схожу с ума.

Девушка приподнялась на локте и внимательно на меня посмотрев, нахмурилась.

— Добрый день.

Я как идиот кивнул. Может, безумие не отступило? А просто переродилось в другую форму, рисуя мне иллюзорные картинки?

— Киара, — я не знал, что дальше говорить. Все слова выветрились из головы, и осталось только ее имя.

Она задумалась, потом просияла улыбкой:

— Да, меня так зовут.

— Как…ты…, — я просто указал на озеро. Она обернулась в туже сторону и снова улыбка заиграла на губах.

— Красиво, правда? Здесь вода не простая…она жизнь дает, — рыжеволосая снова обернулась ко мне и робко, будто стесняясь, спросила, — как тебя зовут?

Я всматривался в ее лицо, в глаза цвета спокойных вод, и не видел привычного отклика. Она меня не узнавала, но улыбалась тепло, ласково.