Слуга 3(трех) господ

Рубин Валерий

Ты веришь в сказки о том, что есть силы и субъекты нам неподвластные, которые мы не можем потрогать наощупь. Они не просто есть, — нас по жизни сопровождают демоны, дьяволы, ведьмы, не суть важно, как их называть. живущие рядом в параллельной реальности, в параллельной Вселенной, и они могут — по своему желанию — вмешиваться в твою жизнь, когда заблагорассудится… Если бы ты верил в магию, ты бы многое мог списать за счет чудес, что иногда происходят и о которых ходят байки и небылицы. Надо только поверить в эту чепуху, засевшую в голове, в эту чертовщину. Как просто… казалось бы… Но вот же, как аксиома: «Я знаю, что ничего не знаю» — изречение, приписываемое древнегреческому

философу Сократу. Или еще: «Когда вы ухаживаете за красивой девушкой, час кажется секундой. Когда вы сидите на раскаленной печи, секунда кажется часом. В этом заключается относительность» — это уже Эйнштейн… Все в мире относительно, и в жизни тоже. Нет ничего абсолютного, и потому жить нужно сегодня, прямо сейчас, не завтра, не в далеком счастливом будущем.

Но где все-таки Ангел Смерти, где мой Босс, где Самаэль? Это уже не смешно… Ты начинаешь забывать прошлое, прошлую жизнь, воспоминания, которые ты пытаешься хранить, начинают рассыпаться, как жемчужины с порванной нити, раскатившиеся по полу по углам в разные стороны. Как их собрать, если их уже не найти? И как не «проколоться», когда законы и правила нелегальной деятельности требуют от тебя по возможности придерживаться истины, уступая ей лишь в том, что касается важных деталей, а взгляд в твое прошлое все более походит на оконное стекло, вид из которого размыт струйками теплого летнего дождя…

— И почему ты мне об этом не сказала раньше?

— Потому, дорогой, что это был всего лишь один вариант из многих.

— Никаких гарантий, другими словами?

— Именно. Никаких гарантий, но решать, если есть желание остаться, придется тебе.

Так и должно быть, подумал я, когда мы с Мириам вернулись домой после дежурства, вернее, бесполезного двухчасового бдения в машине: в домике так никто и не появился, не вошел и не вышел. Тишина, как на кладбище. Если кто считает, что здесь укрываются шпионы, тот глубоко заблуждается. Шпионское гнездо и без антенн на крыше — то же, что бордель без кроватей. «Объект» выглядел как выглядят дома, выставленные на продажу безо всяких надежд быть проданными. Кому и зачем понадобилось вознести вокруг него ограду? В центре города, в двух шагах от комплекса зданий Минобороны? Чтобы защитить низкие окна от нескромных взглядов случайных прохожих? Или ради сада-огорода, который ни садом, ни огородом признать было абсолютно невозможно из-за чахлой растительности, торчавшей тут и там из земли словно лишайник на заброшенном пустыре, плюс несколько кустарников. Деревянная в трещинах дверь на входе была окрашена в ядовито-желтый цвет, но ею, скорее всего, не пользовались. поскольку выложенная камнями дорожка вела на задний двор, укрытый от глаз посторонних. В этот момент я окончательно уверился: мне придется здесь задержаться, если, конечно, не отзовут со ссылкой на профнепригодность. Никогда не знаешь, какую пилюлю приготовило тебе начальство. Но это пустая формальность на самом деле: все уже решено за меня, хотя церемониал «выбора» надо блюсти, как-никак мы в свободной стране живем, и никого ни к чему не принуждаем. А что такого? Работа есть работа, как всюду. Надо деньги зарабатывать, не век же на казенной квартире высиживать. С деньгами-то я нигде не пропаду.

— Я могу подумать, это ведь серьезное решение?

— Почему нет, конечно. Недолго. До завтра устроит? Я считаю, что это просто здорово. Шеф предлагает контракт, правда, краткосрочный, разовый, говорит, удалось убедить начальство, что тебя нужно задействовать в операции. Он заинтересован, но на большее ты не вправе надеяться. К сожалению, таков протокол, внутренние инструкции.

Ты будешь временно прикомандирован к нашему отделу.

Почему нет? Я сдался почти сразу без сопротивления, чтобы ускорить неизбежный конец. Решение, что я приму утром, будучи под давлением, меня ни к чему ведь не обяжет, — успокоил я себя.

— И как я буду проходить в ваших документах?

— Ты имеешь в виду кодовое имя?

— Да, псевдоним.

— Придумай сам.

— А если… м-м… «оперативник»?

— Такшив (послушай, — ивр.), в Тель-Авиве, не думай, полно иностранных агентов. Если ты не знаешь, все посольства напичканы шпионами. Для них Тель-Авив — столица Израиля, а не Иерусалим. И ты думаешь, что это имя поможет скрыть твою личину? «Оперативник», скажешь тоже…

— Тогда не знаю… Скажи.

— Я предлагаю «Зар». Коротко, емко, как приказ….«Зар»!

— «Зар»? Что это означает?

— «Зар» на иврите иностранец, чужой, чужеземец. Идеально подходишь. Решено, ты будешь «Чужак».

— Звучит неплохо…

— Алекс, шеф хочет, чтобы ты проник к масонам, в русскоязычную ячейку «патриотов». Там наверняка есть русский агент, и возможно, даже не один, а несколько. Целая команда. Они тебя расколют в два счета, ты для них на один зуб. Чтобы их обмануть, нужна очень хорошая подготовка.

— Я в хорошей форме.

— Очень надеюсь, Алекс. Потому что если тебя раскроют, тебя немедленно устранят. Это жестокие люди.

— Но я по паспорту русский.

— И что?

— Они посчитают меня своим.

— Ты думаешь, они церемонятся со своими? Если они решат, что ты что-то от них скрываешь или слишком много знаешь, я не дам за тебя и медного гроша.

— Ух ты, да ты знаток русского языка, как я погляжу.

— Уж какая есть. Специализация — романские языки. Ты понимаешь, что давая согласие работать с нами, на нас, ты подвергаешь себя серьезной опасности?

— А у меня есть выбор? Я согласен, говорю тебе.

— Тогда тебе стоит пройти проверку на полиграфе.

— Что, опять?

— Ты уже проходил ее в России?

— Ну да…

— В любом случае я обязана тебя кое-чему научить. Чтобы обмануть полиграф.

— А это возможно? Я просто стараюсь говорить правду.

— Все возможно, друг мой. Те сотрудники, что «на постоянке», проходят целый курс, как обмануть полиграф, тренируются. Я попробую тебе помочь подготовиться к визиту в логово «патриотов», насколько это возможно.

— Может, прямо сейчас и начнем?

— Хорошо. Есть простое правило, которые ты должен усвоить: отвечать надо на вопросы коротко, односложно, «да» или «нет». Вопрос первый: ты боишься полиграфа?

— Нет.

— Плохо, совсем плохо.

— Но почему? Я действительно не боюсь.

— Тиръэ (смотри, — ивр.)… Тебе так или иначе придется лгать. Но лгать нужно умеючи и тогда, когда тебе это выгодно. Ты простой человек, зашел к ним с улицы, которому вдруг предстоит проверка на полиграфе, о котором ты, возможно, слышал или читал, но понятия не имеешь, что это в реальности. Так?

— Так.

— Ты должен выглядеть испуганным, ведь ситуация для тебя непривычная, и ты нервничаешь, боишься неизвестности. Это естественно, так?

— Так.

— Страх — это твоя естественная реакция в незнакомой остановке. Ты боишься, а вдруг скажешь что-то невпопад. Психологи говорят, что страх — защитная реакция организма.

— Мне уже страшно, Мириам. Я боюсь, что не пройду тест.

— У нас нет времени, Алекс, чтобы сделать из тебя Джеймса Бонда, но элементарную технику, как обойти полиграф, ты усвоить сможешь.