Слуга 3(трех) господ
Шрифт:
Зачем я все это вам рассказываю? Вдруг и вам захочется... Ввожу в курс дела, на всякий пожарный. Я не знал, скажу честно, сколько времени здесь еще проторчу, пока из меня не высосут все соки, перепроверят, начнут доверять, я получу задание, в исполнении которого заинтересованы все, кроме, пожалуй, меня самого. Оставалось лишь строить предположения и не лезть на рожон. В конце концов, оперативный сотрудник, — а я им стал фактически по доброй воле, что уж отпираться, — является для начальства той кочергой, которой оно ворошат угли в печке. Из искры да возгорится пламя!.. И что я хорошо усвоил, общаясь с начальством, так это то, что
Следите за ним, — последнее, что я ухватил краем уха, покидая гостеприимный уголок «патриотов». Да и кто станет тебя уважать, если ты — расходный материал в операции. Пешка, которой никогда не стать ферзем. Радуйся еще, что дешево отделался, что у тебя есть сегодняшний вечер с Мириам… Завтра — ничего, сегодня — все. Разве тебе кто-нибудь обещал, что жизнь справедлива? Никогда не принимай жизнь за чистую монету. Я честно выполнил домашнее задание, мне не пришлось вступать в смертельную схватку с итальянской каморрой, и я заслужил романтический ужин на двоих. Банально? — но такова се ля ви. Подлунным миром правят специальные службы. Они — барометр подсознания общества и единственный, пожалуй, надежный критерий и залог здоровья нации.
The Old Man and the Sea… «Старик и море». Один из лучших, если не самый лучший, рыбный ресторан в Старом порту Яффо. Деревянный стол. Вино от винодельни «Баркан», морепродукты, разнообразнейшие салаты, тарелки с горкой жареной рыбы, только что выловленной арабами, яффскими рыбаками… Хумус, оливковое масло, аппетитно пахнущие горячие лепешки, — прямо из печи… Незатейливый разговор. Море поблескивало рядом, в десятке метров, как расшитое золотыми нитями и усыпанное смарагдами шелковое сари. Солнце садилось за горизонт. Мы отдыхали. Никаких проблем с климатом. Никаких финансовых кризисов. После дождливого Питера — полный восторг. На что только не пойдешь ради Отечества, ну и еще, быть может, покорения женского сердца. И почему у меня такая тоска по родине? Скорее всего потому, что купаюсь здесь как сыр в масле и рано или поздно придется возвращаться. А в Сахаре, говорят, нынче выпал снег…
Ночь, как я и ожидал, выдалась упоительной. Раскаяние от супружеской неверности (да простятся нам грехи наши…) упорно пыталось вползти в мою душу, безуспешно ища лазейку, но совесть моя была чиста как стеклышко и выдрессирована как бурундучок, поедающий хлебные крошки с ладони. Не корысти, как говорится ради, а токмо волею пославшей мя Родины... Она улыбалась мне улыбкой Лизы дель Джокондо, таинственной и притягательной, как та улыбалась кому-то много веков тому назад, и было очевидно, что нет в этом мире ничего такого, чего бы не было до нас, да и вряд ли будет после. Портрет дочери торговца из Флоренции кисти Леонардо да Винчи… Эка невидаль!.. Мы оба отдавали друг другу себя без остатка, и это было чудесно… Только не надо осуждающих взглядов и высокопарных фраз о нравственности, приличиях и морали. Работа есть работа. Она потянула меня за собой, я почувствовал прикосновение ее молодого горячего тела… Вы знали, на что подписывались, что уж там. Снявши голову по волосам не плачут. Так что не взыщите. У бурных чувств неистовый конец, — как писал Шекспир. — Он совпадает с мнимой их победой. «Ромео и Джульетта».
С утра пораньше зазвонил телефон.
— Кто говорит?
— Иванов.
— А я было подумал: слон… Откуда? — от верблюда. Что вам надо? Да не
— Послушайте, вы из наших. Из патриотов. Только что из России, и мы знаем, кто вы, чем вы там занимались, у нас свои источники. То, что с вами произошло в Хельсинки — недоразумение, поверьте…
— Ага, чуть меня не грохнули… ничего себе недоразумение. Так это, выходит, вы?..
— Бросьте. Кто старое помянет… Вы нам подходите. Вы кажетесь честным человеком, и вы — идеальная для нас ширма.
— Для чего, скажите уже, наконец…
— Нам необходим помощник резидента в Тель-Авиве для реализации одного проекта. Вы журналист, для вас всюду открыты двери.
— И что? Если вам нужны новости или информация — всего этого полно в газетах и в справочниках.
— Нужен опытный глаз. Вы ведь знаете, фейк-новостями земля полнится. Мы не доверяем СМИ. Нужен анализ, свежий взгляд.
— Вы хотите, чтобы я писал для вас аналитические записки?
— Послушайте, старина! Вы будете собирать чувствительную информацию и передавать ее, куда вам скажут.
— Что значит, чувствительную? Для кого чувствительную?
— Для дела мира, для безопасности, нашей общей безопасности.
— Скажите, а ваша фамилия правда Иванов?
— Правда, Иванов.
— И кто вы такой, чтобы соблазнять меня работой на дело мира и безопасности?
— Всего я вам сказать не могу, но могу только сказать, что мне поручено организовать агентурную сеть в Тель-Авиве. Но фактически этим заниматься будете вы, поскольку мне нельзя светиться. Отчитываться будете перед Лондоном напрямую, получать оттуда директивы и деньги. Полная свобода действий. Что вас не устраивает?
— Мне надо подумать.
— И думать тут нечего. Лондон дает для начала пятьсот фунтов стерлингов в месяц и еще столько же на карманные расходы, но за них надо будет отчитываться. Если мало — можно будет запросить еще. Платить осведомителям, информаторам, мало ли кому.
— Но…
— Никаких но… И никаких налогов, понимаете? Чистый доход на вашу чековую книжку.
— И тем не менее вы должны дать мне время подумать.
— Хорошо. Думайте. Но недолго.
— Все это очень странно выглядит. Тем более, со стороны.
— Дорогой мой! Сталин сегодня не в моде, палач и все такое. Но миллионы замученных в лагерях — это всего лишь статистика, а один человек, погибший в пожаре или ДТП, — уже трагедия, о которой телевидение будет трезвонить весь день без перерыва. Вожди — все до единого — циники до мозга костей. Национально-освободительное движение должно иметь право на политические убийства как инструмент для борьбы с эксплуататорами, империалистическими хищниками. Социальная справедливость, как и покой, нам только снится. Но умереть за нее почетно. Жила бы страна родная, и нету других забот, не так ли?
— Вы мне лекции читаете о научном коммунизме? Сейчас мало кому нравится коммунизм и мало кто готов умереть за родину, за Сталина. А нынешние партийные функционеры отнюдь не стоят толпой в авангарде истории.
— Однако индивидуальный террор как средство политической борьбы никуда не исчез. Те же джихадисты… Их религия и их мораль оправдывают бомбиста, взорвавшего себя в автобусе, на вокзале, в ресторане. Вы видите в данном контексте разницу с действиями агента, отправленного на задание, с тем, чтобы он принес себя в жертву во имя великой идеи?