Слуги этого мира

Мира Троп

Помона захлопнула рот так, что щелкнули зубы. Они смотрели друг на друга в загустевающем молчании. Глаза Помоны были полны самых противоречивых чувств, и нельзя было понять, наливаются они слезами стыда или злости. Взгляд Стража, выражение которого обыкновенно немногим удавалось прочесть, сейчас был полон вполне различимым раздражением.

Помона протянула дрожащую руку к лестнице, и непременно промахнулась бы, если бы Страж со шрамом не перехватил ее ладонь и не положил поверх веревочной ступени. Женщина невольно содрогнулась: ее рука утонула в лапище чудища. Не сложно было

представить, как легко мог Страж при желании растереть ее в порошок.

Страж молча повел подбородком, и Помона полезла вслед за своим устрашающим проводником. Никто из них больше не вымолвил ни слова.

Она осторожно переступала со ступени на ступень и то и дело посматривала вниз, на растущую под ней высоту, и вверх, на Стражей на ветвях. Ноги Помоны путались в юбках, она оступалась. Она думала о том, как круто повернулась ее жизнь, как далеко она оказалась этой ночью от кровати Иды, от обреченных на бессонную ночь родителей. И о том, не лучше ли будет прямо сейчас сорваться вниз и покончить со всем раньше, чем что-либо успело начаться.

Добравшись до нижней толстой ветви, Помона с ужасом поняла, что не сумеет на нее забраться: руки на подъеме забились. Страж верно истолковал испуг на ее лице. Он воздержался от презрительных комментариев, нагнулся и поднял женщину за руки. На одно кошмарное мгновение она зависла над пропастью, но в следующую секунду Страж поставил ее на ветвь. Она неохотно ему кивнула, но так коротко, что кивок вполне мог бы сойти за дрожь.

Помона осторожно глянула вниз и покачнулась: так высоко ей взбираться еще не приходилось. Ветвь не уступала шириной улочке в Пэчре, но Помона все равно сомневалась, что сможет по ней пройтись.

– Следуйте за мной, – сказал Страж со шрамом. Его собратья со всех сторон поворачивали к ним головы, но он не обращал на них никакого внимания.

Дрожа как лист на ветру, Помона крепко держалась за его указательный и средний пальцы и шла, практически наступая Стражу на пятки. Она старалась ни о чем не думать. Ни о том, на какой находилась высоте, ни о грубой теплой коже сопровождающего. Сумерки продолжали поглощать свет в Сером замке и зажигать глаза Стражей.

Даже окруженная гладкими каменными стенами Помона не чувствовала себя в безопасности. Окон в коридорах, что прокладывались меж комнатами, не было, и ей ничего не оставалось, кроме как спотыкаться о толстую растянувшуюся по полу ветвь и слепо следовать за Стражем. Он вел ее за руку, сворачивал и проходил мимо неподходящих комнат в совершенной темноте. Помоне показалось, что за одним из поворотов она услышала голос Пуда, но он очень скоро затих.

Помона была готова выть от отчаяния: она ни за что не сумеет повторить этот маршрут, даже если коридор будет залит светом. А если бы и решилась на побег, то уж никак не спустилась бы с дерева незамеченной: многие Стражи так и остались на ветвях на ночлег.

Страж со шрамом привел гостью в просторную темную комнату и вышел, как только услышал ее всхлип. Без оглядки интерьера Помона наощупь добралась до постели и улеглась на толстый матрац лицом вниз. Было странно чувствовать под собой одеяло и подушки только сейчас: весь этот день

куда больше походил на сон, чем забытье, в которое ей только предстояло окунуться.

У Помоны не было сил обдумывать все то, что произошло. Она тяжело вздохнула в не согретой никем кровати и сосредоточилась на том, чтобы в следующий раз открыть глаза у кровати Иды.

12

Несколько раз среди ночи Помона подскакивала от требовательного крика младшей сестры, и всякий раз вновь опрокидывалась на сырые от холодного пота подушки, не увидев рядом Иду.

Через несколько минут тревожного сна все повторялось по новой, до тех пор, пока силы Помоны бороться с бодрствованием не иссякли. Слабая предрассветная зоря, света которой хватало для того, чтобы увидеть очертания ладони у самого носа, уже проникла в ее темницу.

Помона открыла опухшие глаза. Она села и качнулась вперед под тяжестью своей головы. Непродолжительный сон вымотал ее окончательно, так что она не чувствовала ни вчерашнего страха, ни любопытства. Ничего, кроме усталости.

Помона поднялась с постели и подошла к окну – единственному различимому силуэту. Ее глаза округлились: сквозь заплывший взор Помоне открылся вид на разливающуюся до самого горизонта воду, в которой звезды еще дрейфовали на низких волнах. От потустороннего блеска жидкой бездны и головокружительной высоты Помона схватилась за угол рамы, и тут ее пальцы наткнулись на тонкий продолговатый предмет, намертво приклеенный к подоконнику.

Помона нащупала гладкий воск – свеча. От желания пролить свет в эту темную, затянутую неизвестностью комнату она проснулась как от пощечины. Помона шарила по подоконнику в поисках чего-то, чем можно было бы зажечь фитиль, и ей удалось найти маленький кусочек кремния и листик стали размером с половину ладони.

Она выбила над свечой искру, и по глазам в ту же секунду полоснуло переливающееся синим и оранжевым пламя. Помона отошла на пару шагов и оглянулась посмотреть, каких теней впустила в комнату.

Постель на полу, в которой она провела тревожную ночь, была сбита, словно несколько человек никак не могли поделить одеяло. По соседству с кроватью пристроилась тумба, на которой стоял таз с чистой водой и лежало с краю полотенце. Волна мурашек, которая прокатилась по коже Помоны, была настолько сильной, что ей свело руки: на стенках посудины еще не обсохли капли воды. Стражи были здесь. Им хватило всего пары минут ее беспокойного сна, чтобы оставить все необходимое для утренних ритуалов и просто уйти. Без шума, без малейшего шороха, который мог бы в момент заставить ее открыть глаза.

Помона схватила таз и перелетела с ним через всю комнату к импровизированному туалетному столику. Обрушила его на твердую поверхность и охнула от холода окатившей ее ступни воды.

Она с остервенением терла разгоряченные щеки и невзначай ткнула себе пальцем в глаз. Мир наполовину окрасился в красный. Помона скрючилась, зажала глаз рукой и затанцевала на одной ноге, словно это могло помочь. На одно мгновение все мысли сделали шаг назад и вытолкнули вперед простую как дважды два боль.