Слуги света, воины тьмы
Шрифт:
Фиона робко протянула руку в ту сторону, и кончики ее пальцев ощутили прикосновение к дереву и кирпичам. А еще она почувствовала, как лопаются пузырьки в шампанском, почувствовала запах этого напитка, услышала смех.
Фиона улыбнулась. Было похоже на вечеринку. Она надеялась, что не ошибается.
Но стоило ей передвинуть пальцы немного вперед — и она словно прикоснулась ко льду, а потом к шершавому асфальту с множеством выступающих камешков, а еще к липкой крови… и ощутила запах жженой
Фиона отпустила нитку.
Она подняла с пола пишущую машинку и поставила на стол, подобрала разбросанные бумаги и все остальные книги — на тот случай, если к ней войдет бабушка. Собрала одежду, сложила в корзину и вышла из комнаты. Ей не хотелось оставаться наедине с собственными мыслями.
Она постучала в дверь комнаты Элиота и хотела войти, но дверь оказалась заперта.
— Секундочку! — крикнул Элиот и отпер замок. — О, это ты. — Он глянул на кровать. — Входи. Только дверь запри.
С каких это пор Элиот начал закрываться на замок? Но с другой стороны, и у нее в последнее время появилась такая же привычка. И у него, и у нее теперь есть что прятать, и Фионе это совсем не нравилось.
Тем не менее она закрыла дверь и заперла ее.
Элиот сел на краешек кровати и откинул одеяло. Под одеялом лежала скрипка. Фиона заметила, что порванная струна заменена новой. Интересно, откуда брат взял запасную струну?
Элиот прикоснулся к скрипке, отвел от нее взгляд и уставился в одну точку, обхватив себя руками за плечи. Его взгляд был тоскливым и наполненным болью.
Фиона отчасти догадывалась, какие мысли терзали брата: прошлая ночь, туман, крики погибающих людей.
Она вспомнила о том, как впервые попыталась логически осмыслить то, что она сделала с Перри Миллхаусом. Да, ее загнали в угол, ей пришлось защищать себя, Элиота, ту девочку. Но все это не меняло сути дела: она убила человека.
И Фиона не могла отделаться от воспоминаний о том, что убийство этого чудовища доставило ей удовольствие.
Элиоту не дано было испытать подобное чувство. Люди на базе ВВС — это не то что Миллхаус.
По большому счету во время последнего испытания чудовищами стали и Элиот, и Фиона.
Фиона села на кровать рядом с братом и вздохнула.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Элиот. — Есть можешь?
— Съела немного овсянки утром. Вкус был такой, словно ем опилки, но проглотить сумела, и меня не стошнило. И воды немного попила.
— А как насчет яблока? Что-нибудь изменилось в твоем самочувствии?
— Ничего не изменилось. Какой была, такой и осталась.
— Хорошо, правда? — кивнул Элиот.
Это прозвучало не слишком уверенно, и Фиона вопросительно посмотрела на брата.
— Я хочу сказать… —
Он потер руку и поморщился.
Красная полоса и синяки не исчезли. Инфекция? Яд? Ему следовало показаться врачу.
Элиот заметил озабоченный взгляд сестры и отвернулся, спрятав руку.
— Ничего страшного. Пустяки. Простая царапина.
— Нет, не простая, — прошептала Фиона.
Она замолчала. Брат словно бы что-то скрывал от нее — так же поступала и она, когда постоянно жевала конфеты.
Она перевела взгляд на скрипку. Скрипка выглядела нормально, и все же что-то в ней было особенное… огненный цвет деки и то, что Фиона почти слышала, как вибрируют струны, хотя никто к ним не прикасался.
Ей хотелось сказать Элиоту, что ему, быть может, стоит на время убрать скрипку подальше. Что слишком много хорошего — не самое лучшее.
Но он был так привязан к своей скрипке. Наверное, Фионе стоило поговорить об этом с кем-то еще. Может быть, с дядей Генри. А пока она будет наблюдать за рукой брата.
— Бабушка вернулась? — спросил Элиот.
Он явно хотел сменить тему, но Фиона не стала возражать.
— Думаю, нам придется пойти на работу, Эл, — покачала она головой.
— Пиццерия закрыта на неделю. Ремонт.
Новость была неожиданной, но приятной. Фиона могла позвонить Роберту. Может быть, ее жизнь войдет в нормальную колею — хотя бы на несколько часов.
— А ты собираешься встречаться с Джулией?
Элиот поморщился, и вид у него стал еще более несчастным.
— Она уехала, — прошептал он. — Ей пришлось уехать из Дель-Сомбры… и вряд ли она вернется.
— Ох.
Фиона не знала, радоваться или огорчаться. Джулии явно нравился Элиот. Но точно так же, как скрипка Элиота была не совсем обычной, так и в Джулии тоже чувствовалось что-то странное. Что-то такое, что никогда не нравилось Фионе.
Ей хотелось сказать брату: все будет хорошо. Он все переживет и забудет Джулию. В конце концов, мужества им обоим не занимать — ведь они выдержали все, что на них обрушила Лига.
Правда, не стоило забывать о том, чего им это стоило. Словно пешки, пересекшие шахматную доску, они изменились. А может, им суждено было навсегда остаться пешками Лиги?
Фиона так крепко сжала кулак, что костяшки пальцев побелели. Гнев быстро овладел ею. Она заставила себя сделать выдох и разжала пальцы.