Слушая трио Ганелина. Русский триптих

Дэй Стив

«Росо-А-Росо» была записана на два года раньше того феноменального унисонного финала трио в «Ancora Da Capo» в Западном Берлине. Такие чудеса не происходят сами по себе, и это только начало.

Глава 2

«Ancora Da Capo»

Давайте начнем эту главу в некотором отдалении от «Ancora Da Capo» – я по-прежнему нахожусь в поисках контекста. В 1961 году трио Ганелина еще не существовало, но это не значит, что 1961 год не стал важным годом в их судьбе. Это был очень важный год и для России. В июне Рудольф Нуреев, двадцатитрехлетний солист Кировского балета, перебежал на Запад во время своих первых гастролей в Париже. Немного раньше, 12 апреля того же года, русский космонавт Юрий Гагарин стал первым человеком, вышедшим на космическую орбиту. Он оставался там чуть менее двух часов – совсем недолго по сегодняшним стандартам, но достаточно, чтобы облететь земной шар. Эти два события борются друг с другом за место в истории.

Балет и космос – между ними нет ничего общего. Нуреева, вне всякого сомнения, можно назвать одним из величайших танцоров ХХ века. Благодаря изумительному таланту и яркой личности он был в 1960-х у всех на виду. Его имя не сходило с первых страниц газет. Это явно раздражало КГБ, который к тому же не сумел предотвратить его бегство на Запад и, что не менее важно, держать его подальше от средств массовой информации.

Трио Ганелина возникло ровно через десять лет после побега Нуреева на Запад и полета Гагарина в космос. Оба эти события имели последствия и для музыкантов. Побег Нуреева означал, что Кремль предпримет все возможное, чтобы предотвратить подобные инциденты (хотя в 1974 году гэбэшники «проморгали» побег еще одного солиста балета – Михаила Барышникова). Для справки, первое выступление трио Ганелина за пределами России состоялось в 1976 году на варшавском фестивале «Jazz Jamboree», но в то время в Польше тоже был своего рода железный занавес. Факт в том, что, когда Ганелин, Тарасов и Чекасин выступали в Западном Берлине со своим первым историческим концертом на Берлинских джазовых днях 29 октября 1980 года, их сопровождали сотрудники КГБ, которые должны были проследить, чтобы кратковременное пребывание трио на Западе не стало постоянным. Как в случае с Юрием Гагариным. Космонавт улетел от России дальше всех, но определенно должен вернуться к родине-матери. Как и Нуреев, Гагарин привлек внимание мировой печати – о нем узнал весь мир. И как только трио Ганелина выступило на Берлинских джазовых днях, они тоже обрели известность за пределами железного занавеса.

«Ancora Da Capo» является такой важной записью потому, что музыка, захватывающая и необъятная, ставит трех музыкантов в особое положение: их искусство сметает все границы. В «Путеводителе по джазу» Кука и Мортона, вышедшем в издательстве «Пингвин», «Ancora Da Capo» без обиняков называют шедевром. Это очевидно уже после первого прослушивания, но здесь важно особенно подчеркнуть: Ричард Кук и Брайан Мортон назвали альбом, потому что джаз – это не Новый Орлеан, не Чикаго и даже не тускло освещенный Сохо. Джаз – это не набор ярлыков «диксиленд», «мейнстрим», «бибоп», «фри-джаз» и так далее. Джаз – это континуум; он откуда-то пришел и куда-то идет, и в данном случае он пришел из России.

Значение «Ancora Da Capo» простирается далеко за пределы «джазовых» похвал. Его структура – два трека, часть 1 и часть 2; первая записана в Ленинграде в ноябре 1980 года, вторая в Западном Берлине несколькими неделями ранее, – имеет решающее значение. Шедевр получился благодаря изменчивым обстоятельствам. Десятью годами ранее в заголовки новостей попали Нуреев и Гагарин, теперь – трио Ганелина, а еще через девять лет там окажется Берлинская стена, которую снесет время перемен.

Презентация двух выступлений трио на одном диске предвосхищает падение Стены, ведь даже в 1980 году ее иногда удавалось преодолеть. Конечно, можно проводить разные исторические параллели, но главное доказательство заключается в музыкальной интриге. Искусство импровизации и композиции, с какой бы стороны от границ оно ни практиковалось, готовит для нас ловушку.

Когда я пишу эти слова, я слышу голоса людей, которые могут возразить, что абсурдно связывать выступление трио Ганелина на Западе с такими монументальными событиями, как полет в космос или падение Берлинской стены. Но эти люди не слышат того, что слышу я. Более того, они не слышат того, что услышал Лео Фейгин и любители джаза в Западном Берлине в тот судьбоносный вечер в октябре 1980 года. Там поистине исследовалось пространство, хотя никто не покидал планету. Уже не требовались средства массовой информации, а трещины, благодаря которым падет Стена, были заложены в самой музыке. Звук и пространство, исследуемые в произведении «Ancora Da Capo», находились по обе стороны от границы Ленинград, Петроград, Санкт-Петербург; места, как и люди, носят разные имена, и по разным причинам. 15 ноября 1980 года, когда на ленту записывался альбом «Ancora Da Capo», город все еще назывался Ленинградом. Одиннадцать лет спустя ему вернули первоначальное имя – Санкт-Петербург. Долгое время запись концерта в Западном Берлине было невозможно достать. Поэтому сначала на виниловой пластинке выпустили живое выступление в Ленинграде. Я очень рад, что у меня есть оба издания. «Ancora Da Capo» в Ленинграде – потрясающий концерт. [1]

1

Когда фирма «Leo Records» впервые выпустила «Ancora Da Capo» на виниле, он вышел как две отдельные пластинки: части 1 и 2. Они были записаны на фестивале «Осенние ритмы» в течение двух вечеров. Когда позднее издали компакт-диск, то вместо ленинградской части 2 там была западноберлинская часть 2 – во-первых, потому

что к тому времени ее удалось достать; во-вторых, потому что качество записи оказалось лучше, и в-третьих, потому что выступление в Западном Берлине было историческим: это было первое выступление трио Ганелина на Западе. Я не хочу вносить путаницу, но я действительно очень высоко ставлю ленинградскую часть 2 и рекомендую слушать запись на виниле, хотя ее уже давно нет в продаже. Однако чтобы не создавать неразбериху, я сосредоточу свое внимание на ленинградской части 1 и западноберлинской части 2, как они изданы на CD.

Обе части «Ancora Da Capo» начинаются звуками трещотки и заканчиваются продолжительным крещендо, настолько интенсивным, что может заложить уши. «Ancora Da Capo»/Берлин имеет такую же структуру, но абсолютно другое наполнение и конец, который обходит финальное крещендо и завершается танцем. Этот танец, быть может, замышлялся формально, но я так не думаю. Я уверен, что в последних минутах каждой версии содержатся ключи к пониманию взаимоотношений музыкантов. Но об этом позже.

Ленинградский концерт, хоть и записанный после берлинского, – первый трек на CD. И трещотки, которыми начинается концерт, могли быть африканским посланием, исходящим из сердца России. С таким посланием мог бы выступить Дон Черри, исполнявший африканскую музыку в Копенгагене в конце 1960-х годов после его дезертирства из Америки, когда он играл на карманном корнете с Орнеттом Коулменом и изменил композицию «The Shape of Jazz To Come». Но это не Дон Черри. Это трио Ганелина образца 1980 года в Ленинграде. Они приехали не для того, чтобы изменить название города, а для того, чтобы изменить музыку, которую будут слушать их почитатели. Это новая Россия.

Трещотка – как шорох ползущей в траве змеи. У Владимира Чекасина два саксофона, на которых он играет одновременно, деревянная флейта и бас-кларнет. В этом триптихе он шут; «Da Capo» блещет юмором изнутри. Что делать с человеком, который раздувает меха, извергающие огонь? 15 ноября 1980 года трио Ганелина не идет на поводу у зрителей. Змея в траве продолжает шуршать, но они не дают ей сбежать. Вячеслав Ганелин умудряется украсть на рояле кусочек фразы у Телониуса Монка из его «Raise Four», но не продолжает тему. Вместо этого он играет на перкуссии, как бы сопровождая мелодию, которая звучит в его голове. Все это время Тарасов царствует на ударных. Он не просто держит ритм, он становится ядерным реактором. Звук трещотки продолжается до тех пор, пока у Че-касина не остается другого выхода, кроме как начать играть. Он выдавливает воздух через саксофон так, будто ищет частички кислорода.

Даже на этой ранней стадии выступления медленное развертывание части 1 «Ancora Da Capo» продумано архитектурно; нарастает ожидание, когда каждый из участников заиграет полным звуком. Теперь трио совершенно открыто; начать выступление с перкуссии – все равно что выйти перед публикой голым. Техника не имеет ничего общего с репетицией или тренировкой. Все зависит от личных мотиваций. Когда перкуссионный эпизод постепенно переходит в слияние трех отдельных инструментов, создается впечатление, что Ганелин, Тарасов и Чекасин достигли высшей точки. Теперь они просто вынуждены идти вперед, как поступают все остальные. В Ленинграде они платят дань джазу, в то время как за месяц до этого в Западном Берлине это оказалось ненужным.

Слушая вступление в «Ancora Da Capo» в течение нескольких десятилетий, я пришел к выводу, что архитектура, сооружение этого варианта части 1 звучит именно так, потому что сюита была озвучена после части 2. Всегда считалось, что часть 2 является более законченным произведением. Конечно, все зависит от того, что почувствует слушатель, но для меня критически важно, что часть 1 выросла из части 2, а не наоборот. Первые шесть минут части 1 достигают наивысшей драмы и играются с полным осознанием того, чего трио Ганелина как Триптих уже достигло в Западном Берлине месяцем ранее. Нет ни желания, ни необходимости повторять берлинский успех. Часть 1 – это всего лишь эпизод части 2, который, по сути дела, затем связывает обе половины, укорачивается и возвращается в единое целое в «разминированном» виде. Мы, вероятно, слушаем абстракцию, которую можно сравнивать с тем, что они сыграли на Западе. Я не утверждаю, что решение принималось заранее. Я даже сомневаюсь в этом, однако в 1980 году Вячеслав Ганелин, Владимир Тарасов и Владимир Чекасин искали великих приключений. Их нельзя находить постоянно, сочиняя все новые и новые абстракции. Им пришлось импровизировать, а этого нельзя добиться, сидя за письменным столом. Успехов добиваются активным выступлением на сцене. ГТЧ должно было выйти на сцену и предстать перед зрителями.

Секрет монументального успеха группы в том, что музыканты встретились в такой период жизни, когда каждый из них знал, что может играть новую музыку в определенных рамках (бутылках, структурах – называйте как хотите). Часть 1 и часть 2 «Ancora Da Capo» – не варианты одного произведения. Но музыка, которую мы слушаем, выросла из этой структуры. Обе части совершенно разные не только потому, что они сымпровизированы, но также потому, что в Ленинграде и в Западном Берлине музыканты хотели сказать разные вещи. Может быть, у них были и совершенно разные цели. То, что говоришь своим соотечественникам, это совсем не то, что скажешь незнакомцам, особенно тем, которые потенциально могут стать друзьями.