Служанка Его Светлости, или Как разорить герцога
Шрифт:
– За нас, любовь моя. Ты даже представить себе не можешь, как я счастлив.
На яхте мы были одни, Илья несколько месяцев назад обучился управлению небольшими судами, и с того момента предпочитали поездки без лишних глаз. Когда можно «пошалить» прямо на борту, не боясь посторонних.
– За нас, любимый, – прильнула к мужу, наслаждаясь его поцелуем.
А потом внезапно полыхнувшие яростью и ледяной злобой глаза Ильи и резкий толчок за борт.
Плавала я ненамного лучше топора. В детстве старший брат учил меня по своей «методе». То есть, просто столкнул с
Перекувыркнувшись через ограждение, растерялась. Вода обступила меня со всех сторон. Я громко закричала от страха, звала мужа на помощь, но он лишь смотрел с яхты ухмыляясь. Потом лазурный купол сомкнулся надо мной, воздух в лёгких закончился, и вдруг меня начало засасывать куда-то. Я будто очутилась в какой-то трубе, в кромешной тьме и уже мысленно успела подготовиться к встрече с апостолом Петром.
Мой полёт или падение всё длился, а потом меня грохнуло со всей дури обо что-то твёрдое, и я отключилась.
***
Зола всё не кончалась. Сколько же дров они вчера спалили? От тяжести ящика уже ныли руки. Что же будет зимой, когда нагрянут морозы, с ужасом подумала я. А ещё надо подмести кладовые, – с тоской вспомнилось мне.
Да, очутилась я вот в этом теле, неизвестно где. Прошло пару недель и всё, что смогла узнать: место схоже со средневековой Европой, только закрадывались подозрения будто мир этот не наш, параллельный или ещё чего.
Открыв глаза, после того падения, обнаружила, что нахожусь в какой-то маленькой комнатушке. Около часа приходила в себя. Сначала думала, что я где-то вроде барокамеры. Надеялась, что Илья спас меня и отвёз в больницу. Только вместо медсестры в дверном проёме появилась Герта, орущая, как разъярённая фурия. И я не придумала ничего лучше, чем изобразить обморок.
Потом два дня валялась на прелой соломе в своём чулане, пытаясь понять, что со мной происходит, и анализируя всё вокруг. Ухаживала за мной сердобольная Бланка, тайком сбегая с кухни. Отпаивала бульоном, носила отвары, обтирала тело водой.
Мне было стыдно притворяться перед доброй женщиной, только иного выхода тогда придумать не удалось.
Язык я странным образом понимала, он был похож на латинский, певучий, красивый. И вроде слышала чужую речь, а в голове точно работал переводчик, понимала всё до единого слова. Даже идиомы.
Потом пришлось «очнуться», и Грета тут же отправила меня работать. Так и потянулся день за днём. Но я не из тех, кто ждёт милостей от кого бы то ни было. Разузнала, кто работает в доме. Нужно же мне найти местного «языка», который расскажет об этом мире.
При замке жили две девушки и два парня – замковая прислуга, на кухне Бланка и Дюк. Над ними Грета и мажордом с кошачьим именем Леопольд. Тот ещё зазнайка. Со слугами он разговаривал сквозь зубы, цедя свои приказы. Мелкими поручениями
В домике возле замка жила охрана, набранная из военных ветеранов, как я поняла. Хмурые, необщительные мужики, что менялись каждый день на воротах.
Остальные слуги меня сторонились, все, кроме Бланки. Потому я пока не пыталась познакомиться поближе, не понимала, почему к бедной девчушке относятся с таким пренебрежением, если не сказать, с ненавистью.
И, самое главное, не могла понять, как очутилась в её теле и за что. Такой судьбы врагу не пожелаешь. Жизнь в голоде и холоде, тяжёлая грязная работа с утра до ночи. Перед кем я так провинилась?
Когда меня затягивало в «чёрную дыру», я надеялась пусть и не на райские кущи, но хоть на престижный уголок ада, с котлами похолодней. А очутилась… И впрямь, в аду, что похуже, чем у Данте. Там хотя бы всё ясно, за что и почему.
Надо присмотреться к слугам поближе, авось хоть кто-то из них снизойдёт до бесед со мной. Буду выкручиваться. Жить вот так, убогой замарашкой, я не собираюсь.
Глава 3
Продрогшая, проскользнула в дом с чёрного хода. Ночи становились всё холоднее, золы в каминах прибавлялось, и я была вся покрыта слоем пепла и сажи.
– Золушка, ити его, – бормотала сама себе под нос, – где там принц хоть какой завалящий.
На кухне, наверное, уже никого нет. Пойду, гляну, вдруг повезёт и мне удастся поужинать. Готовили для слуг в общей посудине, кто успел, тот поел. А продукты Дюк запирал в шкафах, не достать.
Я тихонько отворила дверь, за столом, опёршись на руку и клюя носом, сидела Бланка. Осторожно потрясла её за плечо. Женщина встрепенулась, открыв заспанные глаза:
– Дора! Наконец-то, я ведь тебя жду, – она поднялась, достала тарелку с похлёбкой, – садись, поешь.
Искренняя забота поварихи растрогала. В замке чувствовала себя словно чумная, все сторонились меня. Одна Бланка помогала жалея.
Усевшись за стол, принялась за еду и не выдержала:
– Почему все так грубы со мной? Что я плохого сделала? – Ждать, пока кто-то объяснить мне, в чём дело не было сил.
Бланка округлила глаза:
– Дора? Что за странные вопросы?
Я молчала, придумывая на ходу, что сказать:
– Когда мне было плохо, точно провалилась в чёрную дыру. Решила, что умираю. А когда очнулась, то поняла, что не помню многого из своей жизни. Не знаю, как так получилось.
– Ох, деточка, – Бланка подсела ближе, погладила меня по голове, – вот уж не было печали. За что же боги ополчились на тебя.
Я замерла, ожидая, что дальше скажет повариха. Опять приходится её обманывать. Совестно, но что поделать.
– Что ты позабыла?
– Почти всё, – решила идти уже до конца, – только последние дни в памяти и сохранились.
Бланка задумалась:
– Может, оно и к лучшему. Душу ничего терзать не будет. Иногда надо смириться с волей небес.
– Расскажите, пожалуйста, – взмолилась я, – как же мне жить теперь?