Служанка колдуна
Шрифт:
– Ей нельзя в замок, неужели вы не понимаете? – продолжал настаивать папа. – Продажной девкой прослывёт – жизнь себе загубит. Да ладно, если только себе. Соседи с нами здороваться перестанут. Я ни одну дочь замуж не отдам, жена будет людей сторониться.
«Вы же бывший каторжник, - мысленно закончила я за него фразу. – У вас в замке разбойничий притон, где женщины бывают только одного сорта. Гулящие, продажные. В приличных семьях такими брезгуют. В спину им плюют, если случайно на дороге встретят. А я не для того Мередит растил».
Святые предки, как стало сложно! Проклятый Монк! Проклятое наследство
– А вам проще выдать дочерей абы за кого, лишь бы в них пальцем не тыкали? – спросил колдун. – Посторонние люди, которые видя, что вы голодаете, ничем не помогли? Которым искренне плевать на вас с высокой башни? Вы над их мнением трясётесь? Его ставите превыше всего?
Я представляла, как злился отец. Кожей чувствовала его ярость. Он ничего не мог сделать против соседских языков. Карфакс по лесам скитался, а мы жили рядом с Адель, женой плотника, Кларой, матерью мельника. Две эти уважаемые женщины позапрошлой весной только и говорили на каждом углу, что Гретхен до свадьбы мужчину познала и понесла. «Позор ей! Как ещё глазами своими бесстыжими смотреть на нас смеет? Как ей мать позволяет? Воспитала гулящую. Сама такая, вот и воспитала. От осинки яблочко не родится». Гретхен не выдержала и утопилась, а её мать уехала в другую деревню.
– Прощайте, господин Мюррей, - сказал отец. – Мередит выходит замуж. Это моё последнее слово.
Колдун промолчал. Я вглядывалась в спокойную гладь воды и не знала, что делать. Да, я могла пойти против воли отца и вернуться в замок. Читать книги, варить зелья вместе с Анабель, пока злые сплетники во главе с Монком портят жизнь моей семье. Приказчик одного дня не вытерпел, тут же разболтал всему городу о каторжнике-Мюррее. И дальше будет только хуже. Люди вдобавок к истории Карфакса насочиняют от души. Им волю дай - такую грязь выльют, что до конца жизни не отмыться. И я буду спокойно сидеть под защитой каменных стен? Ведь не добравшись до меня, Адель и Клара свою злобу на матери с Еленой выместят. Сестра мне этого никогда не простит.
А с другой стороны. Если я останусь дома, выйду замуж за сынка той же Адель, буду трястись, как бы кто что не сказал и забуду о магии навсегда, то я себе не прощу. Поздно, я уже не та Мери, что ходила по рынку в поисках любой работы. Я – колдунья. И проблемы со злыми языками могу решить колдовскими способами. Напугать мороком ту же Клару до икоты. Навсегда отбить у неё желание злословить.
Оставалась одна мелочь. Пустяк. Выяснить, нужна ли я Карфаксу, как прежде, или он уже от меня отказался? Потому что никто больше не научит управляться с даром.
– Кажется, вы забыли, кто я такой, - вздрогнула вода в миске. – Я – лорд и колдун. На этой земле последнее слово всегда за мной. Ваша дочь едет в замок. Точка.
Я выдохнула с облегчением и уронила миску. Подслушивающая магия исчезла, но это было уже не важно.
Глава 15.
Разгневанный колдун решил идти в замок пешком. Отказался брать лошадь, телегу, повозку и всё, что ему предлагали. Бабушкину капусту тоже оставил, а у меня язык не повернулся возразить. Да ну её, обойдёмся. Лишь бы уже уйти. Я вообще превратилась в молчаливую тень и бесшумно скользила по дороге. На отца так и не посмотрела ни разу, но его прожигающий взгляд ещё долго чувствовала спиной.
– Мери, ты ведь поняла, да? – Карфакс резко остановился на мосту через ручей и обернулся. – Раз твой отец боится сплетен, значит, они уже есть.
– Монк рассказал, больше некому. Он один слышал историю Альберта Мюррея, а теперь весь город в курсе. В трактире шумят, портной Гензель боится, что ему не заплатят. Новый лорд – бывший каторжник, преступник, убийца.
– Удавлю щенка, - зарычал колдун, - голыми руками. Магию на него жалко тратить. Где ж его научили разглашать дела своего господина? Приватные беседы, содержание документов. Приказчики нынче как-то по-другому работают? Или совсем ум, честь и совесть потеряли? Он бы ещё глашатая на площадь поставил и во все трубы трубил.
Воздух дрожал от магии. Сила Карфакса бурным морем разливалась по округе. У меня в горле першило и глаза слезились. И он ещё пугал нас с Бель, что вне стен замка мы станем слабее? Мы, может быть, и да. А он кем был, тем и остался. Шар-артефакт не при чём.
– В общем так, - припечатал колдун. – Плевал я на болтовню Монка. Оправдываться и прилюдно что-то объяснять не буду. Продолжаем сидеть в замке, как ни в чём не бывало. Народ погудит и притихнет. Знаешь почему? Потому что нет никаких разбойничьих притонов. Сплетникам неоткуда брать дрова, чтобы подкидывать в пожар скандала. Их очень скоро перестанут воспринимать всерьёз. А потом будет суд, оглашение завещания. И против нового лорда Мюррея тем более никто ничего не скажет.
Карфакс выдохнул, и земля у меня под ногами перестала дрожать. Монк неожиданно получил помилование. Обидное, кстати. Так старался очернить самозванца, а вместо этого был послан в бездну. Проигнорирован, как говорила начитанная Бель. Колдун решил не обращать на него внимания.
– А что делать мне?
– Что? – Карфакс поморщился и склонил голову на бок.
– Как мне быть? Вся округа в курсе, что я живу в замке. Отец прав, Адель и Клара не оставят нашу семью в покое. Даже когда разговоры в городе утихнут, в деревне только расцветут…
– Тебе тоже должно быть плевать, - оборвал колдун. – Не понимаю, откуда у деревенских столько мнительности, но обвинения в твой адрес яйца выеденного не стоят. Лучше меня знаешь, что до сих пор невинна. Я не прикасался к тебе! И никому другому не позволил бы.
Я знала, но Кларе этого не объяснить. Нельзя даже сравнивать то, что позволено лорду и то, что позволено мне. Городские погудят: «Ах, Альберт Мюррей убийца», и проглотят. Всё равно толпой к нему выстроятся и будут заискивающе заглядывать в глаза. Ждать милости, надеяться, что из хозяйских сундуков им перепадёт немного золота. Да господин Монк вообще мог рассказать, что угодно. Придумать убиенных младенцев, задушенных любовниц, городские бровью не повели бы.