Служанка в высшем свете
Шрифт:
Она вопросительно взглянула на него.
Одним мощным движением он поднялся и подхватил ее на руки. Мгновением позже ее уже несли к двери в его спальню.
Его лицо горело жестоким огнем, но руки нежно, точно невесомое сокровище, прижимали ее к груди.
− Все по порядку, — сказал он, отворачиваясь.
Она лежала и смотрела, как он берет с комода свечу и зажигает огонь в камине. Потом он выпрямился, посмотрел на нее смеющимися глазами — и задул свечу. А потом задул все свечи в комнате.
Вернувшись к ней и сев на край кровати, он стал снимать башмаки. Его сюртук
Она хотела его, но что ей теперь делать? Чего он от нее ждет? Округлив глаза, она потянулась к нему. Затем неуверенно опустила руку.
Тогда он сам подошел к ней. Он поймал ее руку и поднес ко рту, нежно прикусил пальцы, потом положил ее на свою грудь и повел ниже, по животу, еще ниже… пока она не почувствовала под пальцами обжигающий жар желания. Он осторожно согнул ее пальцы так, что они обхватили его плоть, и застонал.
Верити ахнула. Какой тяжелый, какой шелковистый… и какой горячий! Она стала гладить его, зачарованная дрожью страсти под своими пальцами.
И тут же он со стоном отнял ее руку. Она сразу отпрянула, испугавшись, что причинила ему неприятное ощущение, что ее любопытство помешало ему.
Макс почувствовал ее испуг и сразу понял, в чем дело. Он вновь поймал и притянул ее к себе, вздрогнув от ласкового прикосновения грудей, окутанных легким батистом.
— Твои пальцы прекрасны. Слишком прекрасны. Но я хочу тебя всю.
Нерешительность в ее глазах, боровшаяся с нескрываемым желанием, разжигали в нем пламя.
— Всю меня? — Запинающийся шепот возбуждал, как ласка.
— Всю тебя, — подтвердил он, отодвигаясь от нее, чтобы расстегнуть ее ночную сорочку. Он стащил с нее ткань быстрым, нетерпеливым движением и отбросил прочь. Он не мог ждать. Она была его, а он так долго с этим спорил. — Ты моя. Ты носишь моего ребенка. И больше нас ничто не разделяет.
Содрогаясь от силы своего желания, он лег на нее, одним коленом раздвинул ее бедра, раскрывая ее полностью. На этот раз она не сопротивлялась. Она страстно покорялась его требовательности, она стремилась к нему, прижималась к нему. Каждый мускул горел от напряжения, пальцы ласкали ее, гладили, нежили. В самом тайном ее месте под его прикосновениями разгорался сладкий, влажный жар.
Нежно завладев ее ртом, он налег на нее всем телом. Она напряглась. Несмотря на пульсирующую боль, он заставил себя остановиться. Оторвался от ее губ, процеловал горячую дорожку вдоль ее шеи и глубоко втянул в рот ее сосок. С громким стоном она выгнулась под ним. Он стал посасывать, покусывать и обласкивать языком нежную плоть, пока Верити не закричала сорванным голосом и стала извиваться под ним, и ее боязнь развеялась, поглощенная жаркой тоской страсти.
Отпустив ее грудь, он стал подниматься выше, опять к губам, размыкая их легкими поцелуями, прижимаясь к ней все плотнее.
Ее ноги раскинулись, чтобы принять его. Он застонал и прижал ее бедро ладонью, удерживая на месте.
— Нет, — прошептал он, едва дыша, — еще нет.
— Да! Сейчас! — Она
Он напряг мышцы, надавил и вошел в нее — самую малость. Он двигался осторожно, дразня ее, чувствуя, как пресекается ее дыхание под его губами, как выгибается под ним ее тело, чувствуя мягкий жар ее грудей.
— Вот так я должен был взять тебя первый раз, — прошептал он, входя чуть глубже, впитывая ее наслаждение. — Если бы я знал, что ты мне отдаешь. — Я должен был взять тебя медленно, очень медленно, будя каждую твою частичку.
Он губами и языком обвел по краю ее ушко — и застонал, когда она выгнулась, немо умоляя его взять ее полностью.
— Еще? — тихонько промурлыкал он.
Она яростно забилась под ним, обдавая его шелковым огнем своей кожи.
— Да! О да! Макс… прошу…
— Сколько? Столько? — Он надавил глубже, не снимая ладони с ее бедра.
Ее крики и нежный жар тела рвали его самообладание на куски. Он сопротивлялся из последних сил.
Удержавшись на самом краю, он вышел из нее и слегка отодвинулся, нащупал бутон сладострастия и стал его ласкать. Ее тело затрепетало.
— Открой глаза, — прошептал он. — Ну же. Взгляни на меня.
Ее веки медленно приподнялись, открывая расширенные, затуманенные зрачки. Ее губы, мягкие и влажные, разомкнулись и набухли, покорившись его яростной страсти.
Он нежно погладил округлость бедра, приподнял его, согнул ее ногу, потом вторую и развел их в стороны, открыв ее полностью. Он почувствовал, как прервалось ее дыхание, а зрачки расширились еще больше — она поняла, что беспомощна перед ним. Балансируя на краю желания, он заставил себя ждать, чтобы увериться, что она ему полностью доверяет. — Пожалуйста, Макс… люби меня… сейчас. Лихорадочный шепот лишил его самообладания. Он вновь прижался губами к ее губам, целуя ее все более властно, и погружался в нее медленно, неумолимо, в ее жаждущий жар, пока они не соединились полностью. Подняв голову, он посмотрел на нее, покорно распластавшуюся под ним. Сладкая, жаркая… и принадлежит ему. Вся. Целиком.
Потрясенный до глубины души, он прошептал:
— Я люблю тебя, Верити. Сейчас. И всегда. Ее губы задрожали.
— Макс… нет, ты не можешь… Я…
Он поцеловал ее в уголок рта.
— Да, любовь моя. Ты меня любишь. И я тебя люблю.
Он навалился на нее всем телом.
Она вскрикнула и забилась под ним, утоляя его боль, лаская его плоть, погруженную в нее, и он не выдержал. Застонав, он начал двигаться, погружаясь все глубже, все мощнее, овладевая ею без остатка и навсегда.
Верити ловила ртом воздух, ее тело вспыхивало пламенем с каждым новым его толчком, она уже не владела собой. Внутри ее нарастало напряжение, исторгая из нее отчаянные, умоляющие вскрики. Он безжалостно глушил их своими губами, овладевая ею, сплавляя их тела в единое целое, так что она больше не знала, где кончается одно и начинается другое.
Ее мир рассыпался вдребезги, и огненный ливень хлынул, прожигая ее насквозь, растворяя в экстазе, а его плоть все вонзалась и вонзалась в нее, пока собственный экстаз не сотряс его тело, и он заполнил ее всю до конца.