Служба без опасности. Последний шанс палача
Шрифт:
Он шагнул в сторону, и Глеб увидел, наконец.
Глаза, круглые от ужаса, распахнувшиеся в немом крике. Рыжие волосы. Тросы, соединяющие тонкое женское запястье и стройную щиколотку с электрическими фазами. Чему и стоило удивляться, так это долготерпению Макса, или его расчетливости – слишком долго берег в рукаве главный козырь!
– Комментировать не буду, партизан ты наш героический, сам всё понимаешь. Ей сейчас и двести двадцать выше крыши, а я на мелочи не размениваюсь. Разуй глазки и смотри внимательно!
– Стой.
По всем законам жанра это слово требовалось выкрикнуть, но эмоций уже не осталось. Выгорели в электрической дуге. Распахнутые глаза, полоска скотча на губах,
– Хер с тобой, бери всё. Ее отпусти.
– В самом деле? – пульт в руке Макса глядел теперь прямиком на Дину, покачивался, будто изящная змеиная голова перед броском. – Знаешь, я тут почитывал на досуге старые пособия по пыткам. Есть там интересная мыслишка – типа, если испытуемый начал сознаваться, продолжайте жечь его железом, дабы поток красноречия не иссяк. Такие вот садюги жили в этом Средневековье! Им, по-моему, не правда была нужна, а сам процесс. Раздеваешь так вот красивую женщину и творишь с ней всё, что в голову придет…
– Ты шизик х…в!
– Я же просил, без выражений, - нахмурился Макс, и змея замерла, прицелилась точно в жертву. – А представляешь, как она будет стонать? Не только от боли, но и от понимания, что всё живое в ней умрет прямо сейчас. Как это красивое тело будет выгибаться, похлеще любого оргазма… ладно, всё, молчу, - рука Макса опустилась, а мечтательное выражение с лица будто тряпкой стерли.
– Я не Мастер, мне ведьм пытать неинтересно. Говори адрес, только не как в прошлый раз.
Глеб сказал. Попросил мысленно прощения у хорошего человека дяди Саши в далекой лесной избушке (да не такой уж и далекой, если разобраться), перевернулся поудобней, чтоб на карачках перед врагом не стоять. Произнес хрипло название деревни и улицы.
– Чердак, правый угол, под мешками. Там дед, он абсолютно не в теме, не трогайте его.
– Ну, мы же не звери, - улыбнулся Макс вполне дружески. – Если не схватится за топор – будет жить. Я туда лично поеду, а если не вернусь… плохо вам тут будет. Ровно через пять часов сюда кто-нибудь обязательно спустится и даст вам вольт по триста, пока не почернеете. Ничего не хочешь мне сказать? Предупредить? Ну ладно, не скучайте, мальчики и девочки.
Он вышел танцующей походкой победителя, а место на стуле тут же занял давешний оператор и врач, по совместительству. Пульт оператору был без интереса, да и двое прикованных людей эмоций не вызвали. Сел, откинулся, задремал. Исчез из поля зрения, а потом и весь прочий мир сузился до размеров одного женского лица.
– Ты не бойся, - прохрипел Глеб, и застуженные бронхи свело, вдруг, приступом кашля. – Не… кх… не бойся, скоро кончится всё. Ты ему не нужна, отпустит.
Она смотрела неотрывно, с мудрой и ласковой укоризной. Слова стали лишними. Ни к чему сотрясать воздух, когда не зависит от тебя даже собственная твоя жизнь. Цена твоей жизни равна нулю, и не выкупишь за нее теперь ни эту женщину с беспомощным существом внутри, ни дядю Сашу, который вообще сюда никаким боком. Полное поражение и сдача на милость победителя. «Бабло побеждает зло!» - вспомнилось не к месту, и кашель перекрутил грудную клетку по-новой, до слез. Пневмония, наверное – чего еще ждать, когда валяешься, мокрый и голый на ледяном полу? Через пару часов дышать станет совсем трудно, а там и пуля не понадобится… если дадут тебе эту пару часов.
Перевернемся пока на бок, примем позу эмбриона, так теплее. В тепле таятся красивые, яркие картинки: лето, солнце, запах грибов и мокрой хвои. Сам он в футболке с дурацкой надписью про «бабло» жарит сосиски на поляне, рядом маячит Борька с запотевшей пивной бутылью, еще кто-то… неважно. Во сне всё
На руинах идейного мира, облученного «баблом», родились мутанты, не похожие вообще ни на кого. Ни тебе пресловутой «совестливости» советского человека, ни бюргерской брезгливости, мешающей европейцу спокойно брать взятки и убивать. Стальная хватка, калькулятор вместо мозгов, обаятельная улыбка-оскал. Размножаются мутанты-максы почкованием, а может и клонированием, поэтому их всё больше с каждым годом. Цивилизованный Запад на них смотрит благосклонно и совсем не опасается, в отличие от коммунистов, исламистов и прочих людей с убеждениями. Совершенно напрасно, кстати. Убежденного человека можно склонить в свою веру, даже последнего фанатика, нацепившего пояс с тротилом. Мутанта, порожденного «баблом», можно только перекупить. Именно бабломутанты, а не фанатики загонят когда-нибудь человечество в подземелья, отравят атмосферу и водоемы, заразят всех подряд чем-нибудь жутким и почти неизлечимым – просто для того, чтобы продавать выжившим воздух, пищу и лекарства. Это будет выгодно экономически, а значит правильно. Других аргументов мутанты-максы не признают.
Кашель пришел снова, пришлось перевернуться. Исчезли теплые картинки, но и сырость куда-то делась. Может, телу стало все равно? Тело сделалось футляром для мыслей – на философию вот потянуло, ни с того, ни с сего! Стареем, или так положено – хоть напоследок, да помудрствовать? Стал бы журналюгой лет двадцать назад, кропал бы сейчас умные аналитические статейки… всё, стоп, не думай об этом! Пожалеешь себя, накатит грусть, а там недолго и слизью стать. Размазаться по плитке перед бабломутантом, выпрашивать жизнь, кусочек солнышка, ароматную поляну, лишний глоток воздуха… стоп еще раз!
Абсолютно невозможно такое под взглядом зеленых женских глаз, усталых и ласковых! Ради них уже отдал последнее, что трепыхалось за душой, так чего ж теперь?! Лежи, расслабься, не думай. Стань камнем равнодушным к боли.
Жди…
***
Макс прибыл часа через три – а может, и через десять. Лязгнула дверь, мутант вошел в стремительном облаке адреналина, солнца и свежести. Хорошо сейчас было Максу!
– Поздравляю, парень, все твои мучения закончились! – крикнул с порога, и сонный Оператор вскочил тут же, высквозил за дверь.
– Я твои кассеты уже глянул, шикарно! Представь, где теперь у меня будут все эти крутые перцы, что поналезли в Кремль и в Думу! За ноздри козлов, да на солнышко!
– Женщину отпусти! Ей нельзя мерзнуть!
– Да без проблем! – в руке Макса блеснул ключ от наручников.
– Беременным вреден холод, но чего не стерпишь ради дела! Мне, ты думаешь, легко было подвергать риску собственного наследника?!
– Что?!
– Наследника своего, говорю. Или наследницу. Сам понимаешь, УЗИ мы пока не делали, слишком занята была наша будущая мама.