Служебное расследование

Хруцкий Эдуард Анатольевич

— А паспорта?

— Забирали у покойных, но не сдавали.

— Да. И это можно доказать?

— А вы возьметесь?

— Попробую. Вы поможете?

— Конечно. Только в наше время…

— Волков бояться, — засмеялся Кафтанов…

Игорь Корнеев и Кафтанов в форме стояли в кабинете Громова. Кравцов, как всегда, устроился у стола.

Громов нервно шагал по кабинету.

— Итак, Корнеев, вы не выполнили мое распоряжение…

— Я отменил его, — спокойно сказал Кафтанов. Громов продолжал, словно не слыша.

— Кроме того, история с Тохадзе…

— Тохадзе привлекаются по статьям 181 и 130, - перебил Громова Кафтанов.

— Я попросил бы вас меня не перебивать, — в голосе Громова звенел металл. — Хочу напомнить, что пока еще вы подчинены мне, а не я вам.

Лицо Кафтанова пошло пятнами, но он сдержался.

— Да, история с Тохадзе. Дыма без огня не бывает. И в завершение всего недостойное поведение на квартире товарища Мусатова.

— Я арестовывал убийцу, — твердо сказал Корнеев.

— Молчать! Можно делать все, но без хамства, не нарушая закон. Итак, приказ подписан. Вы, Корнеев, за поведение, порочащее работника Московского Уголовного Розыска, из управления увольняетесь и назначаетесь на должность дежурного в 108 отделение милиции. Но помните, это ваш последний шанс.

Корнеев посмотрел на улыбающегося Кравцова, на красного от гнева Громова, на застывшее, словно каменное лицо Кафтанова, и сказал:

— Жизнь покажет.

— Что? — Громов шагнул к нему. — Все, можете идти. Корнеев повернулся и вышел.

— Я обжалую этот приказ, — сказал Кафтанов.

— Вы лучше ответьте мне, что это за частный сыск вы затеяли? Да вы знаете, под кого копаете?

— Под Мусатова.

— Запомните, если Корнеева дежурным пристроили, то вас…

— Думайте лучше о себе. Кафтанов повернулся и вышел.

— Кстати, — в спину ему сказал Громов, — вы уже трижды жаловались на меня. Помните, бог

троицу любит. — Громов засмеялся…

Ноябрь. На настольном календаре в дежурной комнате 108 отделения милиции листок с датой: 10 ноября 1982 года.

По радио звучит траурная музыка.

Корнеев в форме, перетянутой портупеей, с повязкой дежурного сидел за столом и читал книгу.

Траурная музыка наполняла комнату, и от нее на душе становилось скверно.

Корнеев встал, приглушил репродуктор.

В дежурку вошел Кафтанов в полном сиянии полковничьей формы.

— Здравствуй, Игорь.

— Здравия желаю, Андрей Петрович.

— Как служба, друг?

— Нормально. А у вас?

— Тоже…

— Андрей Петрович, правда… — Игорь кивнул на репродуктор.

— Да. Скоро передадут. Так что ты, Корнеев, дежуришь сегодня на рубеже двух эпох.

— Не понял.

— Потом поймешь. Кафтанов подошел к окну.

— Начальство приехало.

Игорь посмотрел на улицу и увидел Громова в генеральской форме, стоящего у машины, рядом с ним неизменный Кравцов.

— Ничего, Игорь. Это их последняя осень. Я не зря говорил о рубеже эпох. Ну, служи. А я поехал. Эти похороны нам еще станут боком.

Игорь сел за стол, открыл книгу. Но так и не успел прочитать ни строчки.

Вошли два мрачных сержанта. Между ними, крепко держась, чтобы не упасть, шел маленький человек в расстегнутом пальто.

Он посмотрел на Игоря, икнул и спросил:

— Дежурный?

— Да.

— Я их привел.

— Кого?

— Милиционеров.

— Привели? Почему?

— Да пьяные они, к людям пристают. Вот я и привел.

— Ну, что ж. Садитесь, давайте разбираться.

Игорь отодвинул кобуру назад, взял бланк протокола, устроился удобнее.

Один из сержантов подошел к репродуктору, повернул ручку.

Музыка была светла и печальна. Комнату наполнил реквием Моцарта.