Служебный мир. А1
Шрифт:
Режиссеры специально оттеняли темным фоном печальное шествие по улицам городов Соединенных Автономий. И потоком ярких красок, бьющих с экрана телевизора, появление на экране кадров из Митарии.
Молчащие люди, с горестными лицами идущие по улице, сменялись видом ликующей, радостно кричащей и хохочущей толпы.
Яну претил такой способ преподношения новостей. В погоне за яркой картинкой режиссеры плевали на чувства людей, на мораль, на общечеловеческие ценности.
Жестокий мир, жестокие времена - тяжело вздохнул Ян и перевел взгляд с экрана на дно своего стакана, разглядывая через коньячно-стеклянную
Вокруг Яна привычно гудел бар "Пульсар". Сюда любили заглядывать и матерые вояки вроде Яна, и новобранцы, и просто зеваки, желающие прикоснуться к романтике войны. А если удастся, то и поболтать с известными воинами, если те соблаговолят отвечать на их вопросы.
Ян уже ловил сегодня на себе любопытные взгляды, но, видя его мрачную физиономию никто, пока не решился подсесть с расспросами про эту войну.
В новостях стали показывать остров Тирдуэлл, и Ян снова уставился на, слегка колышущееся над стойкой, голографическое изображение.
Торжественную церемонию снятия флага Соединенных Автономий с административного здания сопровождал гимн. И вновь, подчиняясь законам новостного шоу, камера стала показывать хмурые лица мужчин и заплаканные глаза женщин крупных городов СА.
Ян, при звуках гимна, на несколько секунд глянувший на экран, вновь уставился на дно своего бокала. Он не мог смотреть на эти горестные лица. Они проиграли войну.
Он проиграл. И погиб.
Из гологравизора раздались звуки другого гимна, и над главным административным зданием Тирдуэлла взметнулся ярко фиолетовый, с золотом, флаг Митарии. Ян одним глотком допил остававшийся в бокале коньяк.
– Ну я так и знал что ты тут - рядом шумно опустился Мэдсон.
Со лба, через все его одутловатое лицо, блестя в ярком освещении бара, сбегали капельки пота. Судя по ним и по шумной отдышке, сержант очень торопился найти Яна. Достав из кармашка своего коричневого пиджака белый платок, Медсон промокнул вспотевшую лысую голову.
– Как всегда заливаешь коньяком поражение? Брось. Честное слово, как первогодка какой-нибудь.
Мэдсон поймал за рукав сновавшего мимо бармена:
– Сделай мне фирменный, Рой.
– Как всегда безалкогольный, господин Стокс?
– Да. Хотя знаешь что, давай сегодня чего-нибудь покрепче сока. Что ты там хлещешь, Ян? Ага, ну плесни мне тоже коньяку.
Сержант Мэдсон Стокс был обладателем невысокой и очень пухлой фигуры. Лишние 15 килограмм очень не нравились его доктору и его сердцу, и Ян давно не видел, чтобы Мэдсон позволял себе алкоголь. Но сегодня он наверняка тоже расстроен, хотя и пытается выглядеть веселым бодрячком. Веселым толстым коротышкой-бодрячком. С одутловатым желтым лицом, почти лысой головой и выделяющимся под черной рубашкой брюшком. Ну просто добрый дядюшка. Как будто это не его аватар еще сегодня утром нес смерть и разрушения.
– Не надо Мэдсон. Побереги сердце.
– Не дергайся лейтенант. Немного можно. Меня сегодня док уже щупал. Сказал, что могу выпить. Только приказал с тобой не соревноваться - Мэдсон хохотнул и сделал приличный глоток из поставленного перед ним бокала.
Ян знал, что Мэдсон обманывает его, но не стал возражать и тоже подтолкнул
– Ты б сам не налегал, Ян - уже без всякой улыбки сказал Мэдсон.
– Ну правда ведь, как новобранец. Каждое поражение воспринимаешь как личную трагедию. Всегда есть победитель. А значит, есть и побежденный. Но бились мы достойно. Вон - кивнул сержант на головизор - глянь на себя. Герой!
В новостях пошли утренние кадры с серой высоткой, в которой они приняли свой последний бой. Ян отметил точность архитекторов Арены. Этот дом, да и весь район их последнего боя в точности повторяли здания, ранее показанные в кадрах с Тирдуэла.
Закадровый голос умолк и из высотки донесся явственный рев: "Мародеры". Диктор, захлебываясь от восторга, начал описывать подробности последнего боя этой кровавой войны.
– Я тебе больше скажу. Нам в этих самых автономиях соединенных памятник поставить решили. О как!
– Это откуда такие сведения?
Мэдсон помолчал, сделал глоток коньяка и ядовито сказал:
– Ну, я поперся с отчетом на пятый этаж. Вместо тебя, кстати, поперся, пока ты рысью несся в "Пульсар", чтоб насладится в одиночестве горечью поражения.
На пятом этаже располагалось все руководство Военно-Спортивной Компании. Никто не любил лишний раз появляться там, рискуя нарваться на недовольство начальства.
Ян отвел глаза и постучал пустым бокалом, который бармен так и не наполнил. И поскольку Мэдсон выжидающе смотрел на него, буркнул нехотя.
– Извини. Я чего-то не того...
Мэдсон кивнул.
– Ладно уж. Но в следующий раз точно сам пойдешь. Мне недовольная рожа полковника уже в печенках сидит. Каждый раз бурчит по поводу твоего отсутствия. И с тебя бутылка ликера.
Мэдсон замялся и потом добавил застенчивого:
– Ты ж знаешь, Вера любит шоколадный.
Ян, поняв, что Мэдсон не держит на него зла за то, что он в очередной раз скинул на сержанта всю эту бюрократическую тягомотину, радостно кивнул:
– Договорились. Слушай, а может две и в следующий раз отчет снова на тебе?
Мэдсон скорчил рожу:
– Иди ты к черту. В следующий раз полковник тебя сам найдет в баре.
Они оба рассмеялись. Тоска, сжимавшая грудь Яна, понемногу уходила. И он спросил с интересом:
– Так что там с памятником?
– А, ну да. Так вот, я на пятый этаж, а там представитель Постоянных Вооруженных Сил автономий этих ходит туда-сюда. Вернее представитель у генерала сидит, а это помощник его. Майор какойтотам. А тут меня окликнул кто-то. Ну, майор как узнал что я сержант Мэдсон Стокс из "Мародеров", кинулся ко мне и руку тряс минут пять, честно! Вот он и сказал про памятник. Как раз, говорит, сейчас представитель этот, что у генерала сидит, договаривается о снятии гологракопий с аватаров. Ну, для памятника. У них там как раз место на площади освободилось. Прошлый памятник, футболистам кажется, убирают. Он уже неактуален. Лет пять стоял, наверное. Они как раз менять его собрались, а тут война случилась. Майор этот все переживал, очень тебя видеть хотел.