Служу Родине. Рассказы летчика
Шрифт:
В этом мастерски проведённом воздушном бою наши лётчики сбили четыре фашистских самолёта. Лично Кирилл сбил два.
Внимательно слушаю доклад Евстигнеева. Он, как всегда, сдержанно и скромно рассказывает о своей победе.
Кирилл закончил доклад и устало улыбнулся. Командир поздравил его. Я на ходу пожал руку старому другу и начал докладывать Ольховскому о выполнении боевого задания. Когда я сказал ему о том, что не уверен, сбит ли ведущий, Ольховский заметил:
— Успокойтесь, ведущий сбит. Он упал невдалеке от наблюдательного пункта и разбился.
У меня даже
Евстигнеев ждал меня. Мы вышли вместе, делясь впечат лениями о сегодняшних боях. Остановились у плаката. Пока мы были на командном пункте, ещё несколько лётчиков нашей части одержали очередные победы, и на плакате появились их фамилии и краткие сообщения о проведённых ими боях, о количестве сбитых вражеских самолётов.
Вечером партийная организация устроила митинг, посвящённый боям, успешно проведённым однополчанами в этот день..
30. СНОВА В МОСКВУ
За семь дней боёв на самолёте имени Героя Советского Союза Конева мне удалось сбить восемь вражеских самолётов. Тогда я написал рапорт колхознику Коневу:
«Дорогой Василий Викторович! Спешу сообщить, что на вашем самолёте я сбил восемь самолётов врага, из них пять хвалёных «Фокке-Вульфов-190». Теперь на моём счету сорок пять лично сбитых фашистских самолётов.
Позвольте закончить это письмо уверением, что мой боевой счёт будет всё время расти.
С горячим приветом капитан Кожедуб».
Наступило временное затишье. Шла подготовка наших войск к наступлению. Больших воздушных боёв уже не было, и мы летали плавным образом в разведку. Мы готовили себя к боям и одновременно вводили в строй молодых, недавно прибывших к нам лётчиков. И Евстигнеев, и Амелин, и я много занимались с ними на земле и в воздухе. Для молодёжи это была такая же школа, какую год назад, перед боями на Курской дуге, проходили мы сами.
Как-то вечером, в конце июня, меня вызвали к командиру части. Я заметил, что командир взволнован.
— Товарищ капитан, сейчас пришёл приказ о вашем немедленном вылете в Москву. В чём дело — не знаю. Завтра утром полетите в Бельцы. Вас проводит Брызгалов на «По-2»… Не могу вам передать, как я огорчён! Не хочется отпускать вас. Но надеюсь, вы скоро вернётесь.
Никогда я не думал о том, что меня могут отозвать из родного полка. И сейчас, ещё не зная, зачем меня вызывают в Москву, беспокоился только об одном: лишь бы меня там долго не задержали и скорее отпустили в полк.
Утром все собрались около КП. Меня обступили старые друзья — Евстигнеев, Амелин, Семёнов, Мухин, Брызгалов. У Мухина лицо растерянное. Он держит меня за руку:
— Как же так… неужели надолго от нас улетишь?
Беляев говорит мне тихо:
— Скажите несколько прощальных слов, ребята ждут.
Собравшись с мыслями, я говорю о том, как тяжело мне покидать родную часть. За один год и четыре месяца я прошёл с ней трудный путь от первого боевого вылета до сорок пятого сбитого вражеского самолёта.
Мы жили дружной семьёй. Гордились победами друг друга.
В полку, на фронте, я, как и многие мои однополчане, стал большевиком, членом партии Ленина — Сталина, которая воспитала из нас бесстрашных советских патриотов, помогла нам, рядовым лётчикам, вырасти до командиров эскадрилий.
И Евстигнеев, и Амелин, и я — все мы пришли в полк в один и тот же день. Сейчас у командира эскадрильи Евстигнеева на счету сорок восемь обитых вражеских самолётов. У моего ведомого, Мухина, прибывшего к нам лишь год назад, — пятнадцать сбитых.
Мне не верилось, что улетаю надолго, но всё же я закончил так:
— Друзья! Где бы я ни находился, буду всегда вспоминать вас. Мне всегда будет казаться, что крыло к крылу с вами бью врага в воздухе. До скорой встречи!
Однополчане были взволнованы не меньше меня. Гурьбой пошли к моему самолёту.
— Ну, верный товарищ, — говорю я, обнимая механика Иванова, — следи за моей машиной, пока не вернусь!
— Постараюсь, товарищ командир! А вы уж старайтесь поскорее вернуться, — отвечает Иванов.
«По-2» готов к полёту. Влезаю в кабину, сажусь за управление.
— Полетим ещё разок, Паша.
Взлетаем. Ребята машут мне руками, и я, внимательно осматривая воздушное пространство, беру курс на ближайший тыловой аэродром. Линия фронта осталась далеко позади.
Часть пятая
НА СВОБОДНОЙ ВОЗДУШНОЙ "ОХОТЕ"
1. УЧЕБНЫЙ АЭРОДРОМ
— Товарищ капитан, вы назначены заместителем командира части на Первый Белорусский фронт. Ваши будущие однополчане, испытанные боевые лётчики, живут дружно. В этой части найдёте много интересного для себя, — сказал мне генерал, к которому меня направили в Москве.
Но до моего сознания дошло лишь одно: придётся расстаться с родной частью. А там мой фронтовой учитель Семёнов, мой ведомый Мухин… Там все мои друзья… мой самолёт, к которому я так привык…
Я попытался убедить генерала, по виду такого мягкого и уступчивого, в том, что до дня окончательной победы моё место в полку, где я рос, закалялся, что я обязан туда вернуться. Но генерал был неумолим и разбивал все мои доводы. Он, улыбаясь, протянул мне пакет:
— Вручаю вам назначение, товарищ капитан. С будущими товарищами вы подружитесь, слетаетесь. Вы там нужны больше. А пока направляйтесь на учебный аэродром, в тыл. Освоите новый самолёт и полетите на нём в полк.