Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика
Шрифт:
Крикуна освободили, поставили на ноги.
— Пошли! — скомандовал Дум. — И знай: если ты позовешь своих или приведешь нас к ним, пеняй на себя. Напролом, поручаю его твоему копью.
Они двинулись по холмистой долине извилистым путем, обходя какие-то опасные, по мнению провожатого, места, пробирались где пригнувшись, где бегом, а где чуть ли не ползком. Иногда они слышали то женские, то мужские голоса и тогда замирали и притихали.
Наконец все четверо оказались в Лесу, что спускался с горы, как медвежья шкура с шамана, приготовившегося ворожить, и здесь кривошеий (а
— Расскажи нам о своем племени, — обратился Дум к кривошеему, занятому куском жареного мяса.
— Сейчас, — согласился тот, — только доем мясо и догрызу этот вкусный корешок. Мы находим такие в земле, но никто не догадался еще их попробовать. Все думают, что они ядовитые (может, речь шла о морковке? Или петрушке?)
Туземец поел, руки облизал, потом вытер их о волосы на голове и бороду, приосанился и начал:
— Наше племя одно из самых славных на земле, а скорее, самое славное, и в этом почти никто уже не сомневается. Наш язык — самый звучный, самый приятный для слуха и самый понятный.
— Как вы об этом узнали? — сразу же спросил Дум. — Вам кто-то об этом говорил? Ведь должны были собраться все-все, чтобы назвать ваш язык лучшим.
— Мы знаем об этом без всех-всех! — рассердился кривошеий. — Наши предки получили язык от Самого Бородатого!
— Кто это?
— Он во всем самый. Даже не стоит перечислять, в чем. Наши пытались это сделать — перечислить, но им не хватило жизни. Они дошли до слова, что начиналось с Ко…, и умерли от изнеможения и старости один за другим. Следующие, следующие и следующие наши всё гадают и гадают, что там дальше, за этим Ко…, что это за слово, что это за штука, которая начинается, но неизвестно чем кончается. Здесь загадка загадок! А вдруг это слово магическое, и именно с него по свету валом повалят чудеса?…
— Ну вот, — тут кривошеий перевел дух, — а теперь хотите знать, как получилось, что мы обрели дивный язык? У нас об этом говорит несколько поколений. И все любят повторять: "Касундо о патика массо калибо карита пи-ти-мо-ко-ла-пи". Правда, хорошо звучит? В переводе это означает: "Наш язык самый красивый, остальные же годятся только для разговора с лягушками".
— Да утащит в подземелье мохнатый Бабай всех, кто так заявляет! — ругнулся Напролом. — Выходит, я разговариваю на лягушачьем языке?
— Конечно, о незнакомец! Жаль, что ты сам этого не понимаешь. Слушайте же рассказ о том, как Самый Бородатый дал нам язык.
— Слушаем, слушаем, — сказал за всех Дум.
КАК ЛЮДИ ЗАГОВОРИЛИ
— Это было, — начал провожатый, — он все время менял руки, чтобы придерживать в ухе желтый плод, — это было, когда никто из людей не мог разговаривать. Чтобы передать друг дружке какую-нибудь новость, им приходилось либо размахивать руками, либо верещать, как обезьяны, либо трубить, как мамонты, либо чирикать, как воробьи, либо шипеть, как змеи.
И все равно у тогдашних людей мало
Или вот еще. Как сказать "далеко"? "Светло"? Или "ты зря сердишься"?
Да! — воскликнул рассказчик. — И тогда, в то бессловесное время, светило Солнце, но никто еще не называл его Солнцем, и тогда сияла по ночам Луна, но не было никого, кто бы назвал ее по имени. И тогда земля простиралась вокруг каждого селения, но не было ни слова Земля, ни слова "вокруг", не говоря уже о словах "простиралась" и "каждый".
Что было делать бедным бессловесным первобытным людям?
И вот как-то собрались вместе несколько племен и договорились — лучше бы сказать, доверещались или дочирикались, — что нужно пойти к Самому Бородатому и попросить у него язык для людей.
Каждое племя выделило для этого одного человека, и посланцы отправились к Самому Бородатому, который обитал на высокой горе. От нашего племени вместе со всеми пошел один юноша.
На дорогу ушло три дня, но всем показалось, что больше, потому что спутники ни о чем меж собой не разговаривали.
Наконец все жаждущие слова толпятся у горы, на которой сидит Самый Бородатый, борода у него так велика, что покрывает половину горы.
Самый Бородатый, конечно, понял, зачем к нему пришли люди. Но издалека он не разглядел, что один человек отличается от другого — у всех были разные прически, разные краски на лицах, разные украшения, даже походки и те были разные. Он этого не разглядел и крикнул так:
— Пусть кто-нибудь из вас поднимется ко мне — я дам вам речь! — Да, Самый Бородатый подумал, что собравшиеся у подножия горы одинаковы, и речь им нужна одна на всех.
Люди кинулись взбираться наверх все вместе: каждому показалось, что именно его зовет к себе Самый. Гора была и высока, и крута — и один за другим жаждущие скатывались вниз, а некоторые падали и разбивались насмерть. Только один человек, это был юноша нашего племени, смог добраться до самого верха.
Он поднялся наверх, и Самый Бородатый сказал ему:
— "Подставь мне правое ухо, юноша, а левое чем-нибудь заткни. Тебе нечем заткнуть ухо? Тогда на тебе банан (а боги предпочитают время от времени перехватить банан-другой) и воспользуйся им. А то все просыплется".
Юноша повиновался. И тогда Самый Бородатый обеими руками стал насыпать в ухо нашего посланца слова — много-много слов. Их было как листьев на дереве, как иголок на сосне, как капель проливного дождя. И все они вошли в правое его ухо, и ни одно не выпало через левое, ибо оно было заткнуто бананом.
Когда операция закончилась, Бородатый спросил у юноши, не стала ли слишком тяжелой от слов его голова, спустится ли он с горы самостоятельно и дойдет ли до дома. Тот ответил, — он уже мог говорить! — что слова невесомы, кроме некоторых, он еще не знает, каких именно, и что он, пожалуй, сам спустится с горы.