Смех богов

Маевский Олег

Отделение полиции, размещалось в старом здании, затерянном, где то в середине микрорайона. Если бы не "навигатор", нашли бы не сразу. Уже подъезжая, Никита увидел, слоняющегося возле отдела, Вадима. Заметив выходящего из машины Никиту, Вадим подошёл.

– Спасибо, что быстро подскочил, а то я не знаю что делать.

– Давай рассказывай, что тут у вас. Кратко, но содержательно.

– Да что, - начал объяснять парень, - шли домой, вдвоём, тут наряд, проверка документов. Игната что-то дёрнуло поинтересоваться причиной. Ну, ты же "красноречие" Игната знаешь? Сначала менты подумали,

что Игнат пьяный. Тот не согласился... В общем, договорился до "оскорбления при исполнении", "неадекватного состояния", и "неподчинения властям".

– Хороший "букет", - ухмыльнулся Никита.

– Ага, в "бобик" загрузили и вот сюда привезли. Я им пытался что-то объяснить, меня даже слушать не стали.

– Мне звонить Игнат велел?

– Не, пока его "грузили", я у него трубу подрезал, там твой номер первым, вот я решил, ты не кинешь.

– Правильно решил. Теперь стой здесь, я на разведку схожу, посмотрю, насколько всё серьёзно.

– Может им "бабла зарядить"?
– предложил Вадим.
– Или адвоката вызвать. У тебя нет знакомого?

– Да подожди ты, "стратег". Сначала рекогносцировку проведём, а там, если понадобится, думать будем.

Никита ещё сам не знал, как поступит в данной ситуации. Полагая, что невиновному гражданину опасаться нечего, решительно направился в отдел.

Войдя в помещение, Никита, голосом, не позволяющем усомнится в его праве задавать вопросы, обратился к дежурному:

– Мужика сюда привезли, здорового такого, где он?

Дежурный указал на дверь с табличкой - "Начальник отдела". Идаров не замедляя шага, стукнув в дверь, вошёл.

– Эй, куда?
– послышался за спиной крик дежурного.

Но было уже поздно. Никита был в кабинете.

Перед Идаровым, как писал Бабель в своих "Одесских рассказах", предстала "картина маслом". Конторский рабочий стол, был застелен листами бумаги, видимо извлечёнными из служебного принтера. Сверху этой, импровизированной скатерти, заняла лидирующее положение, бутылка "Кремлёвской". Сопровождали "королеву" стола, банка с сардинами, и артишоки. Так же присутствовало толсто-порезанное, подкопчённое сало и руками поломанный хлеб. В кабинете причудливо смешались запахи дорогого парфюма, дешёвой столовой и табачного дыма.

За столом, сидел расстёгнутый до груди, без кителя, взлохмаченный, с розовым от принятого алкоголя лицом, полицейский полковник. А рядом, дружески обнимая "слугу закона", тоже не совсем трезвый Игнат.

– Во, - увидев ворвавшегося Никиту и тыча в него пальцем, обрадовался виновник треволнений, - Никита, мой отборный.

Вслед за Идаровым в кабинет начальника влетел дежурный:

– Простите, товарищ полковник, я его сейчас...

– Отставить Васильев, это, как я понял, наш друг, - тоном хорошо выпившего человека, приказал полковник, наливая полстакана водки и протягивая Никите.

Дежурный, видя, что своевольный посетитель оказался "своим", поспешил ретироваться, пока в "начальственную голову" не пришло - отдать какой-нибудь "экстравагантный" приказ. Совсем не относящийся к службе.

Никита, не отказываясь, взял протянутый стакан. Так было проще, чем доказывать, что он: Первое - русский; Второе -

ни чем не болеет; И третье - уважает всех присутствующих. Если к уговорам ещё подключится друг, результат будет тем же, - пить, придётся. Так почему не опустить лишние звенья и не выпить сразу? И уже тогда, всё, доказав, от второй отказаться.

– За знакомство!
– напомнив своей лаконичностью генерала, из нашумевшего в середине "девяностых" фильма о "русской охоте", провозгласил полковник и захрустел огурчиком.
– Меня Александр Филиппович зовут.

– Никита, - представился вновь прибывший, и тоже закусил, "сиротским" куском сала.

Из, по-военному, похожему своей краткостью и лаконичностью на рапорт, рассказа полковника, Никита узнал, что Игнат с Александром Филипповичем вместе служили. Сперва, Игнат был инструктором у тогда ещё молодого лейтенанта. Затем, как это часто бывает, Александр Филиппович, стал командиром. Но, на их дружбу служебные перипетии ни как не повлияли и до конца "компании" они пребывали в прекрасных отношениях. А вот на "гражданке", как то отдалились, и связь почти не поддерживали.

– Я конечно очень рад, что вы так неожиданно встретились, - дипломатично начал Идаров, - но не проясните ли, на каком положении здесь присутствует Игнат? Задержанный, гость?

– Он друг! И боевой товарищ, - расставил все точки над "i" полковник.

Хотя Никита уже и догадался о положении дел, слова полковника окончательно сняли "камень с души".

– А спросить можно? За что забрали то?

Александр Филиппович рассмеялся:

– Сейчас, из первоисточника так сказать, - и достал из-под банки с рыбой, уже засаленный лист протокола. Покрутил его в руках определяя начало, посопел, и начал читать: "На требования предъявить документы, задержанный, находясь в алкогольном или ином опьянении, оскорбил сотрудников полиции, проявил признаки неповиновения, и грубо выражался".

Никита посмотрел на Игната.

– Врут как с трибуны, - опроверг слова полицейских Гойко.

– А повторить сможешь, что им наговорил?

– Не, - покачал головой Игнат, - два раза, одно вылезет. Вроде чтоб, когда сосали, с губ стёрли.

Полковник рассмеялся.

– Это ты про молоко на губах?
– уточнил Идаров.

– А то, - подтвердил друг.

– Не зная тебя, я бы тоже обиделся, - отнёсся с пониманием к полицейским Никита, и обратился к полковнику, - что делать будешь, Александр Филиппович? Теперь наряду объяснить нужно, как это Вы, несмотря на протокол, задержанного отпустили?

– Тут всё просто, могу и вообще ничего не объяснять, но ты прав. Зачем плодить сущности, сверх необходимого? Вызову завтра, спрошу. Как это они умудрились психически нездорового человека в участок привезти? А я, вынужден был потом, весь вечер его лечащего психиатра, то есть тебя, своей водкой поить, чтоб он, то есть ты, жалобу начальству не настрочил, и задержание им в оплату не включу.

– Дипломат, - улыбнулся Никита, - только после этого, они всех дураков отпускать будут.

– А зачем мне здесь дураки и для умных уже места нет, - указывая, куда-то за стену, скорее всего в сторону КПЗ, пожаловался полковник.