Смех Циклопа
Шрифт:
– Предположим все же, что его убили. Кто мог хотеть его смерти?
– Если хорошо поискать…
Феликс оборачивается и напускает на себя загадочность, подражая голосу знаменитого детектива из телесериала:
– Если вы ищете, кто может быть заинтересован в смерти Дариуса, то вам нужно обратить внимание не на первый номер, а на того, кто заклеймен нулем.
– Вы это о ком?
Он вытирает руки и выбрасывает вату в корзину.
– О том, кого Дариус уничтожил профессионально, о том, кто по его милости оказался в чулане под лестницей. У такого человека были бы все основания
Феликс Четтэм удаляет с лица последние остатки грима, как убирают с глаз долой картины, посвященные чудом выигранной войне.
– Вы любите загадки? Мне вспомнилась одна, могу вам ее загадать. Должен же я заплатить вам вашей же монетой.
– Внимательно слушаю.
– Человек ищет сокровище. Попадает на перекресток, оттуда идут две дороги. Он знает, что одна приведет к сокровищу, другая – к битве с драконом и к гибели. У начала каждой дороги стоит всадник, его можно спросить, но один все время врет, а другой говорит только правду. Герой может задать всего один вопрос. К которому из двоих обратиться и что спросить?
Подумав, Лукреция отвечает:
– Увы, я всегда была несильна в логике. А такие загадки… они не совсем для меня, вы меня понимаете? Я вам позвоню, если догадаюсь. Скажете номер вашего телефона?
Когда она выходит из театра, идет дождь.
Черт, не хватало, чтобы все старания стилиста пошли прахом… Я так на него потратилась, а тут…
Она смотрит издали на сияющую огнями «Олимпию».
Не знала, какое это изматывающее занятие! То, что делал Дариус и делает теперь Феликс, – ужасно тяжелый хлеб. Теперь, зная, как он им достается, я бы ни за что не согласилась зарабатывать на жизнь смехом. Я бы с ума сошла, если бы моя публика не смеялась или смеялась недостаточно.
Она зажигает сигарету и глубоко затягивается, чтобы прийти в себя.
33
«Несколько друзей – записные шутники. Они знают столько анекдотов, что уже могут их друг другу не рассказывать, достаточно назвать номер. Первый говорит:
– 24!
Все валятся со стульев от смеха.
– Теперь я! – торопится другой. – 73!
Снова взрыв хохота.
Поднимает руку третий.
– 57!
Никто не смеется.
– В чем дело? Вам не нравится 57-й? – огорчается он.
– Нравится, – отвечает один из членов клуба. – Просто ты его плохо рассказываешь».
34
Пальцы перебирают подолы. Лукреция Немрод останавливает выбор на атласной тунике сливового цвета. Потом она достает из холодильника банку «Нутеллы» и запускает палец в густую приторную массу. Сев за компьютер, она печатает девятью чистыми пальцами. Ее замысел – изучить профили модных комиков.
Кроме Дариуса Возняка и Феликса Четтэма, на олимпе комической профессии теснятся еще два десятка человек.
На их официальном профессиональном сайте написано, что одно выступление Дариуса приносило 100
Молодая журналистка убеждается, что умеющие забавлять публику могут зарабатывать колоссальные деньги, но при этом никто им не завидует, не то что промышленникам и политикам.
А ведь это безупречная профессия.
Она открывает свой блокнот на странице с загадкой Феликса Четтэма.
Это не анекдот, тут целая философия.
Вдруг ее внимание привлекает золотая рыбка: что-то она нервничает, быстро снует по аквариуму, выписывая вместо обычных степенных кругов отчаянные восьмерки.
Левиафан хочет что-то мне сообщить.
Она подходит к аквариуму и долго смотрит на карпа. Потом озирается на свой книжный шкаф.
Папки стоят в неправильном порядке. Некоторые не стоят, а лежат на полках.
Кто-то здесь побывал, кто-то рылся в бумагах!
Неизвестный старался не наследить, из чего следует, что это человек опытный.
Вряд ли грабитель, скорее частный детектив. Я расшевелила омут, и кому-то стало тревожно. Кто-то начал проявлять ко мне интерес. Уж не убийца ли?
Она возвращается к аквариуму. Сиамский императорский карп спрятался в длинных водорослях, колеблемых пузырьками, выпускаемыми пластмассовым пиратским корабликом.
– Что ты об этом думаешь, Левиафан? Буду тебя просить наблюдать за происходящим в комнате. Если здесь еще кто-нибудь побывает, потрудись выразиться яснее. Поступи, как дельфины: выпрыгни из воды.
Левиафан немедленно разгоняется и выпрыгивает, как ему велено.
Лукреция успевает заметить тень. Кто-то, прятавшийся за занавеской, успевает прошмыгнуть в дверь.
Она бросается за ним.
Неизвестный сбегает по лестнице, она тоже.
Он был там! Левиафан пытался меня предостеречь!
У неизвестного тренированные ноги, он набирает скорость.
Что ему понадобилось у меня дома?
Поднятый капюшон не позволяет разглядеть его лицо. Он мчится вниз по лестнице метро, преследовательница не отстает, он перепрыгивает через турникет и выбегает на перрон. Она едва успевает влететь в вагон отъезжающего состава и видит в окно капюшон в проходе, ведущем с перрона к выходу. Она понимает, что незнакомец провел ее, сделав вид, что входит в дверь вагона. Поезд набирает ход.
Раз такое дело, я не стану скромничать. Я должна знать.
Она дергает ручку стоп-крана. Состав тормозит, оглушительно скрежеща колесами. Надрывается звонок. Она вылетает в разъехавшиеся двери и мчится туда, где мелькнул капюшон.
Знакомая фигура ныряет в толпу впереди.
Не дать ему скрыться!
Она решает срезать и сворачивает в боковой коридор, где меньше народу. Она бежит, высматривая его, забывает смотреть себе под ноги и поскальзывается на чем-то желтом. На мгновение она теряет ориентацию в пространстве и во времени.