Смех Циклопа
Шрифт:
Койка выезжает из цилиндра. Подопытный еще смеется, вспоминая анекдоты. Ассистентка выводит его из помещения. Женщина в белом халате начинает изучать световые линии на изображении мозга.
– Доктор, можно поговорить с вами без свидетелей?
Женщина оборачивается и узнает Исидора.
– Разве мы не закончили интервью для вашего журнала, господин Катценберг.
– У меня есть еще один небольшой вопрос, который поможет завершить расследование. И я хотел бы обсудить его спокойно у вас в кабинете, доктор Скалез… или, вернее, Кати Серебристая Ласка.
Женщина колеблется,
– Перерыв. У меня интервью с прессой. Я вернусь через пять минут. Пусть следующий испытуемый подождет. Снимите все показания.
Доктор Катрин Скалез ведет Исидора и Лукрецию в свой кабинет. Это комната с белыми стенами, увешанными портретами ученых, которые изучали механизмы смеха. Все они в белых халатах, на их лицах решимость бойцов-первопроходцев.
Над креслом доктора Скалез в рамке висит цитата: «При помощи воображения человек может представить себя не таким, каков он есть. А при помощи юмора он может смириться с собой истинным. Гектор Хью Манро».
Доктор закрывает дверь и снимает трубку телефона.
– Алло! Пять минут ни с кем меня не соединяйте. Я даю небольшое интервью. Спасибо.
Затем Катрин Скалез предлагает Исидору и Лукреции сесть в большие кожаные кресла, наливает в высокие стаканы апельсиновый сок и долго молча смотрит на них.
Наконец она произносит:
– Как вы меня нашли?
– Вчера, когда вы на несколько мгновений попали в мои объятия, я почувствовал ваш запах. Он напомнил мне о нашей первой встрече. Тогда я с удивлением отметил, что вы душитесь, идя на работу в лабораторию. Тем более что «Шоколадная тартинка» – это детские духи. Я подумал, что вы не хотите взрослеть.
– Вы внимательны.
– И я увидел топазы у вас в ушах. Грим не может уничтожить аромат и скрыть серьги.
– Вы действительно очень внимательны.
– Это моя работа. Все пять чувств должны быть задействованы.
Она улыбается странной улыбкой, но сохраняет полное самообладание.
– Ну, тогда мы сможем понять друг друга. Внимательность – первый и, быть может, главный признак ума.
– Вы догадались о цели нашего визита?
– Вы, видимо, хотите знать, где находится «Шутка, Которая Убивает»?
– А также почему вы убили Дария, – более сухо добавляет Лукреция.
Доктор Катрин Скалез не выглядит удивленной. Она маленькими глотками пьет апельсиновый сок.
– Еще у нас есть вопросы по поводу убийства…
– Лукреция, прошу вас, будьте вежливы с нашей собеседницей.
Это явь или сон? Он оскорбляет меня в присутствии подозреваемой!
— Катрин… Можно я буду называть вас Катрин? Помогите нам узнать правду о деле Возняка.
Доктор откидывается на спинку кресла.
– Я могу сказать вам правду, но готовы ли вы услышать ее, а главное, понять?
– Вы нас принимаете за…
Исидор перебивает Лукрецию:
– Катрин, начнем с нуля и отбросим предрассудки, устоявшиеся мнения, задние мысли. Мы вас слушаем и полны желания узнать истину.
Слова
– Что мне это даст? Я облегчу душу? Правда восторжествует? Я сниму с совести тяжкое бремя тайны? Я уже не в том возрасте, когда верят в подобную чушь.
Надо быстро найти ключ. Она готова открыть последнюю дверь, она ждет помощи. Как внушить этой женщине желание признаться во всем? Припугнуть полицией? Это было бы слишком просто. Пригрозить потерей работы? Надо воспользоваться подсказкой, которую она сама дала. Ее духи «Шоколадная тартинка», запах детства. Ключ – ее детство. Ключ Тадеуша, как и у всех мужчин, это его мать. Ключ Катрин – ее отец. Теперь осторожно вставим ключ в замочную скважину.
— Ваш отец, – говорит Лукреция.
Катрин Скалез будто ударило током.
– Что – мой отец?!
– Все случилось из-за вашего отца.
Наблюдать. Внимательно наблюдать. Она ждет ключа. А вдруг мне поможет загадка Феликса Шаттама про двух рыцарей? Я солгу, она солжет в ответ, и мы узнаем истину. А если она не солжет… мы все равно узнаем истину.
– Дарий умер из-за вашего отца.
На этот раз реакция Катрин ярко выражена. Она задыхается. Ее щеки побагровели.
– Что вы несете?!
– Ваш отец знал Дария, не так ли?
– Вы рылись в судебных архивах, да? Все, о чем там говорится, ложь!
Она приходит в ярость, ее глаза сверкают.
Ура! Замок поддается!
— За кого вы себя принимаете, гадкая пиявка! Кто дал вам право совать нос в документы столетней давности? Вы что, верите тому, что пишут в газетах? Вы, журналисты, верите в собственные выдумки? Как легко выдать их за правду!..
Она сметает со стола стопку папок. Исидор сохраняет олимпийское спокойствие.
– Не нервничайте, Катрин. Мы пришли именно для того, чтобы установить истину. Я знаю, что в газетах о вашем отце писали неправду.
Наконец-то он подыгрывает! Он помогает мне!
— Что вы собираетесь делать? Отдать меня в руки полиции? И добавить к давней лжи сегодняшнюю несправедливость?
О, мы, кажется, перестарались. Надо дать задний ход и успокоить ее.
— Мы на вашей стороне, – говорит Исидор. – Иначе мы не пришли бы к вам.
– Вы помешали мне…
… убить Анну Магдалену Возняк.
Доктор умолкает на полуслове. Но Исидор и Лукреция понимают, что она хотела сказать.
– Если я открою вам правду, обещаете напечатать все именно так, как я расскажу?
– Слово журналиста, – обещает Лукреция.
– Конечно, мы за этим и пришли.
Катрин колеблется, но пересиливает себя и приступает к рассказу:
– Мне было шестнадцать лет, Дарию – семнадцать. Мы полюбили друг друга. Наверное, все великие драмы начинаются с маленьких любовных историй. Уже смешно, не правда ли?