Смех сфинкса. Танец обсидиановой бабочки
Шрифт:
Так было и с понятием Всеединого разума. Разве могла она, девятилетняя девочка, сформулировать это? Оно, конечно, понятно, что вера в Бога является одним из неотъемлемых врожденных свойств человека, и без нее не было бы возможности появиться разумному человеку и современной цивилизации. Потому что общество, живущее с верой в высшую справедливость, более устойчиво, нежели атеистическое. И это доказала история. Но это ей известно и понятно теперь. А тогда, в девять лет? Она интуитивно поверила в Бога, в Творца, который творит все сущее на Земле, во Всеединый Разум. Это теперь ученые установили, что вера в Бога и в сверхестественное присуща ребенку на интуитивном уровне. Тогда она ничего этого не знала, как и не знает теперь, зачем ей эти знаки подаются. Какие высшие силы выбрали ее и посылают их. Объяснения некоторым знакам приходят со временем, а некоторые так и остаются загадкой. Например, тот город, который ей нарисовался в небе. Ну, видела. Ну, знает, что он там есть, а дальше что? Как она может это применить в жизни? Даже ученые это подтвердили, и, главное, на картинке изображение совпадает с тем, что она видела.
Астрономы тоже увидели город, плывущий в необъятных просторах Вселенной. Она его или похожий видела в небе над юго-востоком Украины. Не мог же он как-то спроецироваться в южно-украинское небо только
Ученые решили, что в этом городе живет Творец. В этом нет ничего странного. Еще много чего могут отыскать ученые в бескрайней Вселенной.
Сначала они увидели маленькое туманное пятнышко. Астрономы обратили внимание на то, что оно имело необычную структуру для космического тела. Когда снимок увеличили, увидели, что это сияющий город. Поэтому и назвали его Обителью Бога. Но есть и другие предположения, исходя из признания существования внеземных цивилизаций. Если допустить, что Вселенная заселена и другими цивилизациями, кроме нашей, и что есть цивилизации, уровень развития которых превосходит нашу, то вполне допустимо, что это их поселения. Может быть, Циолковскому и показывали эти города, и он их видел. Но ему не верили. Его считали странным фантазером, чуть ли не сумасшедшим, а он проектировал внеземные города, пытался увлечь землян в поиск внеземного разума, в существовании которого последние десятилетия человечество даже не сомневается. Но ученые не могут найти его признаков. А ведь они, представители этого разума, существуют, значит, земляне должны видеть их следы, знаки, признаки, но, увы, не видят… пока не видят.
Но если это поселение астрономы назвали Обителью Бога, то в городе, который она видела, как она подумала, жили человеческие души. Только вот почему сразу появился Иисус Христос? Может быть, она неправильно подумала, и это была Обитель Христа, а он – сын Божий.
Кто и зачем задает ей эти загадки? И не ради же удовлетворения собственного любопытства она должна их разгадывать. Тогда ради чего? Почему именно ее мучают этими загадками? Хотят, чтобы у нее раскрылись глаза? Но ведь остальная часть человечества живет в блаженной слепоте. Так думала она до приезда в Египет. И только здесь поняла, что она избрана для особой миссии, как Пьер, Саша и Орнелла. И опять подумалось, как тогда, в девять лет, о Всеедином Разуме, который всем этим управляет. Ведь надо же было сделать так, чтобы они оказались все вместе и чтобы Захи их ждал. Он знал, что приедут миссионеры, но кто конкретно, не знал. И он вычислил их. А вычислил потому, что ему подсказали. Как часто мы думаем, что это наши мысли, что мы сами так думаем, что это наше решение. Но Лия поняла, что это не так. Столкнувшись с тем, что подсказки идут свыше в значимых случаях, она подумала о том, почему это не может быть повседневно. Но сразу же отвергла эту мысль: как же тогда свобода? Свобода выбора, которая дана человеку. Ведь из всех живых существ только человек наделен свободой, и это великий Божий дар. Значит, подсказки эти идут как вехи, указующие путь.
Когда проследили за движением этого города, то оказалось, что его движение совпадает с движением окружающих его галактик. При трехмерном моделировании этой части Вселенной оказалось, что не Вселенная удаляется от Земли, а Земля – от нее. В компьютерной модели именно это облако оказалось центром вселенной, поэтому и решили, что это Престол Бога. Именно вокруг этого города или Престола и происходит вращение Вселенной.
Не проходило ночи, чтобы Лии не приснился сон из ее прошлого. И снится ведь не все подряд, а выборочно. Снятся те моменты, которые были наиболее яркими и которые остались в памяти большим вопросительным знаком. Эти моменты она может сравнить с настоящим, провести связующую нить и понять, что все во Вселенной взаимосвязано, в том числе и человеческая жизнь, и человеческая судьба. Она поняла многое из того, чего раньше не понимала. Оказывается, заложенные в человеке знания, навыки, умения, черты характера и даже чувства и переживания возникли давным-давно, в глубокой древности, и следуют вместе с душой через все жизни. Хотя причины и обстоятельства переживаний могут быть несколько другими, но схожими. Например, в случае с переживанием одиночества. А взять хотя бы ту же медитацию. Она понятия о ней не имела в реальной теперешней жизни, а медитировала, даже не зная, как это называется. Просто была потребность организма делать так. Ей казалось, что ей этого хочется, что ей приятно полежать спиной на теплой земле и соединиться с небом. Она не могла объяснить свои ощущения и принимала их, как нечто непонятное, но приятное, как неотложно существующее. Теперь же она узнала, почему с ней происходило такое и что происходило. Здесь, в Египте, она нашла ответы на мучившие ее вопросы, и все-таки многое еще оставалось непонятным.
Саша сегодня тоже во сне был индейским мальчиком, которого звали Сокол. Однажды Сокол увидел на горном плато девчонку. Она лежала нагишом на ровном гладком камне, веером раскинув ноги навстречу лучам восходящего солнца. Он видел только то, что сверху у девчонок, а что там, между ногами, никогда. Ему так стало интересно заглянуть туда, что он решил обогнуть скалу, подобраться поближе, и так, чтобы быть напротив ее тайны. На это ушло немало времени, а он спешил, опасаясь, что она уйдет или сменит положение. Но она лежала, наслаждаясь еще не обжигающим теплом солнца. И когда он оказался против разбросанных в стороны ног, увидел, как лучи, проникая в глубины глубин девичьей тайны, высвечивали нежно-розовую плоть, трепещущую, как лепестки орхидеи на слабом ветру. Они смыкались в центре, как бы образуя замок, но оставив маленькую щелочку. Что там, за этой щелочкой, он, конечно, не знал. Но только знал, что это что-то так притягивает его, отчего все в животе переворачивается, отчего вздрагивает тело и по нему разливается неземное наслаждение.
Сколько он пролежал в узкой расщелине, глотая слюну и унимая дрожь, не помнил. Опомнился только тогда, когда девчонка встала, спустилась к навесному мосту, сплетенному из лиан, и, ловко пробежав по нему, углубилась в джунгли. Тогда он пошел по ее следу. Ему, охотнику с соколиным глазом, не сложно было увидеть метки, где ступали ее ноги. Следы привели к соседнему племени. Наблюдая за селением, он узнал, что она дочь вождя, что зовут ее Лис. Но сколько он ни старался, больше он ни разу ни видел ее в горах. То ли она больше туда не ходила, то ли он пропускал эти моменты. И несмотря на то, что они жили в джунглях, для него она была дочерью пустыни. Он не мог себе объяснить, почему ее так воспринимает, и принимал все, как есть. Принимал ее такой, какой рисовало его воображение.
Ее миром была пустыня. Но он выбрал ее и ждал чуда, ждал
Это уже был не мираж. У него уже были волосы и губы. Вырисовывался волшебный образ. Чем более он приближался к миражу, тем труднее было ему. Ароматы, перемешавшись волновали, обволакивали густым волшебством, туманили рассудок. Но все-таки и сквозь туман он различал вдали вожделенный образ, к которому упрямо шел, гонимый желанием. Желанием слиться с волнующим ароматами, проникнуть в них, стать ими. Казалось, еще несколько шагов, и он, протянув руки, ощутит под пальцами бархатистый беж прозрачной кожи, под которой струится янтарный сок спелых яблок. Но…
Это были только его фантазии.
И вот однажды он встретил её на тропе. На какую-то долю секунды в зелени глаз мелькнул интерес и тут же растворился в холоде равнодушия. Но и этой, бесконечно малой искорки интереса достаточно было, чтобы воодушевить его, вселить надежду. В глубине взгляда под холодом равнодушия затаилась боль. Она ему уже была знакома. Это была боль выжженной пустыни. И его сердце отозвалось на эту боль. Чем ближе он оказывался, тем ощутимее становилась эта боль – ее боль – и тем большей болью отзывалось его сердце. И две боли, как эхо, метались между двумя сердцами, пока не слились в одну. По мере того, как уменьшалось расстояние между двумя сердцами, уменьшалась и слабела боль, пока совсем не исчезла. И в это мгновение он коснулся ее губ. Пересохшие под палящими лучами, они вдруг начали наливаться влагой. Она шла откуда-то изнутри, заполняла их впадинки и, колдовски благоухающая, просачивалась сквозь кожу, орошая ее. Он слизывал эти будоражащие капельки, росу ожившей, зазеленевшей пустыни. Он все еще ощущал жар пустыни. Его все еще жгли бесчисленные песчинки, и он все еще вздрагивал от молниеносных уколов, обжигающих так, что захватывало дух. И от этого его дыхание становилось все прерывистее. Он отстранился на расстояние полусогнутой руки и наслаждался магией чуть приоткрытых влажных губ, в непреодолимом порыве стремящихся к нему. Он был любим. Он мог отстраниться и наблюдать, наслаждаться и быть хозяином положения. Зеп Тепи распростерло над ним свои крылья – божественное время. И вот вздрогнули ее ресницы, и широко распахнулись, а на их кончиках засверкало счастье. Оно мириадами мерцаний, слетая с ее ресниц по лучам его взгляда, проникало в него и воплощалось в огромное желание объять весь мир. Весь мир сейчас был перед ним. Он сконцентрировался неповторимым оазисом среди некогда выжженной пустыни. Он погружался в этот мир. Он был этим миром. Его захлестнула горячая волна восторга – из недр пустыни восставали горячие ключи. Они били неиссякаемыми фонтанами, касались его кожи, проникали внутрь и по клеточкам его тела растекались неповторимым ощущением полета в фантастическом Нечто. Зеп Тепи, уходя, оставило свои признаки, чтобы человечество не забывало о нем. Эти признаки открываются не каждому, а избранным, кто понимает, что самое главное в этой жизни дарить душе прекрасные моменты. Оно не ушло – это время, оно осталось жить в таких мгновениях.
Проснувшись, Саша не мог понять этого чудесного перевоплощения майянской девчонки в пустыню, этого чарующего сплава пустыни и сельвы, Египта и Юкатана. Всё ещё учащённое сердцебиение подтверждало реальность переживаний, сохраняло их колорит. Горячее дыхание всё ещё извергалось из его возбуждённой плоти. А какую связь имело то майянское время с египетским Зеп Тепи? И почему это проявилось сейчас, после похода в святилище Тота? Просто открылись ещё какие-то шлюзы памяти?