Смелость Сары Грейсон
Шрифт:
Анна вырвала у Сары подушку.
– Сознавайся давай!
Сара сглотнула.
– «Коби Маклайн». Серия перед «Эллери».
– Все книги?
– Почти.
– А «Мейс Келлерс»?
– Вот их все. Это моя любимая серия.
– Моя тоже. До «Эллери».
Анна снова швырнула в сестру подушкой. Сара села и прислонилась спиной к дивану, крепко обхватив руками поджатые коленки.
– Ну ладно, – сказала Анна. – Не стану устраивать тебе сеанс психоанализа, но это, знаешь, серьезная фигня, которую тебе стоит проработать. Наверное, стоит упомянуть об этом твоему психотерапевту.
– Не раздувай
Анна фыркнула.
– На прошлой неделе говорила.
– И вообще, это все не имело бы ровным счетом никакого значения, если бы мама не отдала меня на растерзание этому всему. – Сара больше не могла сдерживать слезы. – Ну за что она со мной так? – простонала она.
Анна демонстративно вздохнула и лягнула Сару в ногу. Та не ответила. Анна лягнула снова, сильнее.
– Перестань меня пинать.
Анна снова лягнула ее.
– Хватит!
– Сара, посмотри на меня.
Сара не поднимала глаз.
– У меня есть для тебя два слова. Посмотришь ты на меня или нет?
Сара наконец подняла несчастные заплаканные глаза.
Анна ткнула в ее сторону пальцем.
– Соберись, тряпка!
Сара смерила ее убийственным взглядом и снова уронила голову на колени.
– Я серьезно.
Анна снова лягнула ее. На этот раз Сара лягнула в ответ.
– «Соберись, тряпка» – ужасно токсичная фраза, – сказала Сара. – Мама ее терпеть не могла.
– Мама знала, когда она уместна. И ты тоже знаешь.
Сара вытерла глаза и сердито посмотрела на сестру.
– Соберись, тряпка. Сара, ты меня слышишь? Ведешь себя, как будто со стороны мамы это что-то совсем безумное и ужасное. Ты же преподаешь литературное мастерство. И сама написала роман. Это ж совсем не то, как если бы мама попросила меня. Мама, знаешь ли, не дура. Можешь ли ты и в самом деле написать эту книгу? Ну разумеется, можешь, просто прекрати вести себя, как будто у тебя нет выбора. Ты НЕ ОБЯЗАНА ничего писать. Встреться с издателями. Выясни, чем они могут тебе помочь, а потом уже, черт возьми, решай сама.
– Думаешь, я могу выпутаться?
– Ты либо напишешь книгу, либо нет, но хватить уже себя жалеть.
Сара медленно кивнула:
– Ты права.
В груди у нее начало разливаться что-то вроде спокойствия. Возможно, она и в самом деле может сказать этой затее твердое «нет». Никто во всей вселенной не хочет, чтобы она писала эту книгу. Одна лишь мама никак не могла отделаться от заблуждения, будто бы Саре суждено стать писателем.
Сара поднялась на ноги, подошла к окну и меланхолически уставилась на мамин фиолетовый клематис, пышно цветущий на белой шпалере. Он цвел только в мае. Заставить его цвести в другое время никак нельзя – ну разве что, в теплице. Сара чувствовала себя так, словно и сама всю жизнь провела в теплице, где все окружающие ждали, что она расцветет какой-нибудь редкой орхидеей, тогда как она только и могла, попотев, отрастить пару-другую лопухов.
Она снова повернулась к Анна.
– Ты права. Мама поняла бы. Да, она загнала меня в ловушку. Мне придется встретиться с издателями – но будет совершенно нормально и отказаться.
Анна улыбнулась.
– Давай позвоним Дэвиду.
Глава 8
Я
пожинаю плоды чьего-то решения не молчать.
Анна-Кат и Сара приехали в Джорджтаун в половине седьмого вечера, за час до встречи с Дэвидом Оллманом и сотрудниками «Айрис Букс». Анна всегда перестраховывалась, закладывая время на вечные пробки. И теперь, пока они убивали время в магазине деликатесов, нервы у Сары разгуливались все сильнее и сильнее.
После того как Анна велела ей «собраться» и что-нибудь решить, Сара успела потихоньку прийти к выводу, что имеет полное право ответить предсмертному маминому желанию «нет», – и собиралась именно так и поступить. Однако теперь желудок у нее сводило от страха. Как она подведет всю семью! Навсегда останется дочерью, отказавшей матери в последнем желании!
– Фила ведь не будет, да? – спросила она.
– Я же тебе говорила. «Айрис Букс» все еще принадлежит Филу, но два года назад он передал дела Джейн Харнуа. – Анна понюхала жестянку с чаем, покачала головой и отставила обратно. – Его там не будет.
– Хорошо.
– Честно говоря, по-моему, Джейн тоже не сахар. Возможно, ты предпочла бы иметь дело с Филом.
– Очень сомневаюсь. И вообще, кто в наши дни еще пользуется этим выражением – не сахар? А ты – сахар?
– Сахар в четвертом ряду, – сообщила тощая продавщица, лицо которой было почти полностью скрыто высветленной челкой.
– Спасибо. – Анна вымученно улыбнулась и открыла очередную жестянку. – О-о-о… только понюхай. С бергамотом и апельсином – совсем другое дело. – Она сунула банку Саре под нос. – Прелесть же, правда?
Сара рассеянно понюхала и вернула банку сестре.
– Мама же поймет, правда? Про книжку.
– Все будет хорошо.
Народу в магазине все прибавлялось, а Сарина тревожность усиливалась. Ей казалось, у нее на груди висит табличка «Плохая дочь». Нужно как-то перетерпеть, выдержать встречу, сказать там, что собиралась, – зато потом полнейшее облегчение. Минувшая неделя растает, точно дурной сон, а Сара сможет жить дальше.
Она показала на скамейку перед магазином:
– Я тебя там подожду.
Она села снаружи, в теплом вечернем воздухе. Кизиловые деревья стояли в полном цвету, эхинацея расцвела раньше обычного. От кондитерской «Джорджтаунские капкейки» тянулась длинная очередь. Обычно там приходилось постоять около часа. На прошлой неделе Бинти выложила в инстаграме [2] фотографию мадагаскарского ванильного кекса с глазурью из бельгийского молочного шоколада.
Четыре года назад Сара с Майком поссорились из-за этой кондитерской. Они как раз отметили в «Кафе Милано» вторую годовщину свадьбы и пошли немного прогуляться. «Джорджтаунские капкейки» как раз недавно открылись, и Саре захотелось купить там пирожное на десерт. Но Майк отказался стоять в такой очереди.
2
Социальная сеть, признана в России экстремистской.