Смерч навстречу. Даром
Шрифт:
Когда Даша открыла глаза, и Поляков все же освободил руку и взглянул на часы, оказалось всего девять. Детское время. Паша благородно пропустил Дарью в душ первой, и пока она отмокала, даже еще немного вздремнул про запас. Потом настала его очередь в ванную. Когда он, бодрый и энергичный, выбрался из душа, Даша была уже во всей красе, скромной, как у первого одуванчика на полянке. Ее волосы пушистились, лицо, благодаря этим тайным женским технологиям, казалось лет на пять моложе, чем вчера ночью. Одета Дарья была демократично и уютно: джинсы и мохнатый безразмерный свитер. Павел
Народа в кафе было мало, гости спали после вчерашних возлияний и разгуляний. Организаторы это предусмотрели, и до основной программы времени оставалось целых два часа. Поляков потащил Дарью в бассейн, где выяснилось, что она совершенно не умеет плавать. Только топориком, зато почти сразу вниз. Пришлось учить. Ну то есть сначала пришлось уговаривать, в том числе шантажом. А уже потом — учить. Налапавшись Дашиного тела, наржавшись и нахватав тумаков от возмущенной девчонки, Кощей наконец выбрался из воды. Несветаева больше всего возмущалась по поводу утраченного макияжа, поэтому перекус заказали в номер.
После бассейна и перекуса грех было не поваляться. А валяясь, сложно было удержаться от лишнего, тем более что оно оказалось очень кстати. Но непросто. Дарья стояла на страже добродетели, как викторианская девственница. И когда окна номера оказались законопачены так, что ни одному лучику внутрь не пробиться, - благо за окном было пасмурно, - Паша наконец наощупь добрался до кровати и Даши. В полной темноте это тоже оказался улет.
Потом Даша снова возмущалась по поводу макияжа, а Поляков лишь посмеивался, натягивая и застегивая брюки. Энергия требовала выхода. Чтобы не висеть над душой, он предложил встретиться у кафе, а сам пошел размять ноги. Последние поздние пташки вползали оттуда, набив клювики на «дожевать». Кощей зацепился языком с Димой Алексеенко, активистом Совета предпринимателей. Даша все не шла. Внутри нарастало неясное беспокойство.
— Дим, ладно, пойду я подгоню свою спутницу, — откланялся он и пошел к номеру. Чем можно так долго заниматься.
Паша прижал карту-ключ к двери. Электронный замок щелкнул. Дверь открылась.
Дарья был не одна.
К стене ее прижимал Джабир. Не просто прижимал, а целовал в десны.
У Полякова дар речи пропал.
— Я не понял… — заговорил он, откашлявшись.
— А, брат Паша! — обернулся Терлоев, растягивая губы в оскал. — Не обессудь.
Дарья выскочила мимо Паши в дверь, будто его не было. И она вообще не при чем.
— Представляешь, да, иду, смотрю, твоя чикса-бикса, болячка эта. Стоит, такая, лыбиться: о, Джабир… Заходи, говорит, туда-сюда…
Чем дольше он говорил, чем яснее складывалась картина произошедшего. И, конечно, она не имела ничего общего с тем, о чем свистел Терлоев.
— Шалава, — подвел тот итог.
— Ах ты… — набирая инерцию, Паша налетел на эмэмашника.
Понятно, Терлоев не стоял, раскрыв объятия. И вторую щеку подставлять не собирался. В ход пошла посуда и мебель. Когда в номер ворвалась служба безопасности, целым оставался только телевизор на стене. Чудом просто. Охранникам тоже досталось. Нехрен лезть
Только зычный окрик Тяжелкова заставил Пашу снова соображать.
— Что здесь, черт возьми, происходит?! — орал он.
— Он… — пытаясь отдышаться, выдохнул Поляков, — пытался изнасиловать мою девушку.
— Оставь, да, э-э-э-э… Какое «насиловать». Сама позвала…
— Ты ща допросишься… — Паша снова сорвался с кулаками, но трое парней из охраны все-таки его затормозили.
— А где… предмет спора-то? — полюбопытствовал Тяжелков.
— Коней сразу включила. Сама она на меня вешалась! — пояснил Джабир, и Поляков напрягся в руках охранников.
— Девушку найдите, — распорядился олигарх.
После переговоров по рации, старший из охраны доложил, что девушки нет.
— Как нет? — не понял Тяжелков.
— Ну ушла она.
— Куда?
— Кто ж ее знает. За ворота. По дороге.
— Как она могла уйти?! — вызверился Кощей. — У нее вся одежда здесь. И сумка с телефоном! Она в одном свитерочке выбежала.
— Так в свитере и ушла.
Паша глянул в окно, по которому стекали капли первого весеннего дождя, и рванул к машине.
Может, ее кто-нибудь подобрал? Хотя куда она на попутке поедет, без ключей и телефона? Где ее потом искать? Хорошо, если она знакомых себе на такой случай завела. В общем, Поляков выруливал на трассу, костеря всех, вообще всех: Терлоева, Тяжелкова, дебилов на воротах, который выпустили в такую погоду девушку в чем мать родила. Себя тоже. Что ему стоило подождать? Куда его понесло? Зачем? Ведь так все хорошо было! В кои-то веки. А теперь, блин, вообще непонятно каким боком вылезет.
К счастью, далеко ехать не потребовалось. Даша шла по обочине, ссутулившись и обняв себя руками. Она развернулась на звук мотора, но увидев машину, демонстративно продолжила путь. Без бабских закидонов обойтись не получится. Паша обогнал ее и затормозил.
— Даша, давай поговорим в машине, — он поднял руки, показывая, что уже на все согласен.
Девчонка даже не подняла на него взгляд. Промокшая насквозь, с сосульками волос, с которых стекали капли, с зареванными глазами и красным от слез и холода носом, она перла вперед, как бульдозер против небоскреба.
Поляков преградил ей путь. Она шагнула в сторону. Он тоже.
— Даша, пожалуйста, сядь в машину, я тебя отвезу, куда скажешь.
Она молча шагнула в другую сторону. Ее ощутимо трясло.
— Так! — Павел подхватил ее на плечо и получил кулаками по почкам. Но разве это кулаки? Так, кулачочечки. — Сейчас ты, — он распахнул пассажирскую дверцу, — сядешь, согреешься, скажешь мне, какой я подонок, наорешь, успокоишься, и после этого, — он впихнул ее внутрь и захлопнул дверь, сел со своей стороны и закончил: — А потом, если захочешь идти дальше, иди хоть к черту на куличики!
Поляков хлопнул своей дверцей, хотя вот она тут вообще ни при чем была. В машине повисло тягостное молчание. Мотор шумел. Дарья всхлипывала. Кощей матерился. Про себя. Он выдохнул, чтобы не сказать сгоряча лишнего, врубил на максимум печку и потянулся рукой назад. Там, на полу, стояла его дежурная тренировочная сумка.